Использование материалов сайта только с согласия автора
часть вторая. начало — здесь
Церковь. Дети Николая Павловича Игнатьева
Круподерницы настолько пришлись по душе графу Николаю Павловичу и его семье, что именно тут было решено выстроить церковь, ставшую семейной усыпальницей. О ней я расскажу в этой части, но в начале продолжу рассказ о семье Николая Павловича и Екатерины Леонидовны. — об их детях. У четы Игнатьевых всего было восемь детей и все они, кроме младшего Владимира, родились в Константинополе. Немного об обстановке. в которой воспитывались дети Игнатьевых:-
«Дома была спартанская обстановка. Подобно отцу, Игнатьев не терпел ни вина, ни карт, ни табака. Дети воспитывались в строгости: закон Божий, суровая пища, холодные ванны, катание верхом, фехтование, зимой и летом продолжительные прогулки. По приезде в Россию мальчики были отданы в Пажеский корпус, а затем поступили на военную службу» 1
Сыновей было шестеро, но первенец, Павел (07.06.1864 или 07.06.1863 – 14.01.1865) — умер в младенчестве. Интересно, что своего пятого ребенка, третьего сына, Игнатьевы тоже назвали Павлом. Второй сын — граф Леонид Николаевич Игнатьев (caunt Leonid Nikolyevich Ignatiev) (14.03.1865 — 22.10.1943) мне очень интересен, и не только благодаря своему необычному для благородных семейств имени — в конце концов его дедушка, князь Голицын, тоже был Леонидом. Интересен он мне тем, что он имеет определенное отношение к Одессе, моему родному городу. Дело в том, что с 12 мая 1910 по 25 марта 1913 г. он, в чине полковника, командовал VIII-м Донским казачьим генерала Иловайского 12-го полком, который дислоцировался тогда в Одессе. В одесском справочнике на 1912 г. он указан проживающим на Маразлиевской, 40а, на 1913 г. – на Маразлиевской, 89.2 Леонид Николаевич сделал неплохую военную карьеру. Начав с обучения в Пажеском корпусе, поступил на службу 17.11.1883. Выдержал офицерский экзамен при Тверском Кавалерийском Юнкерском училище. 01.09.1886 был определен хорунжим в I-й Донской казачий полк. В течении года командовал казачьей сотней. Затем поступил адъютантом Командующего войсками Московского Военного Округа (с 14.10.1889 по 04.05.1906). По чинам следующее — сотник (ст. 01.09.1890), подъесаул (ст. 15.04.1893), есаул (пр. 1896; ст. 14.05.1896; за отличие), есаул гвардии (ст. 05.07.1898), войсковой старшина (ст. 05.07.1898).3 Супругой Леонида Николаевича была Елена Ивановна Матвеева (1884-1920). В Одессе, как я говорил, он был уже в чине полковника (с 13.09.1905; за отличие). С 4-го мая 1906 командовал 18-м Донским Казачьим полком, затем — командир 10-го Донского казачьего полка (24.08.1908-12.05.1910), откуда и был назначен к нам в Одессу, командовать VIII-м Донским казачьим полком. Именно в Одессе у Леонида Николаевича родился сын, названный также Леонидом — 31 марта 1911 года, граф Леонид Леонидович Игнатьев. При этом запись о крещении графа Л.Л. Игнатьева в метрических книгах Государственного архива Одесской области на 1910-1912 гг. не обнаружена.4
Граф Леонид Николаевич Игнатьев.
Оставив командование полком, он поступил в распоряжении Военного Министра, а в конце года утвержден генерал-майором (06.12.1913; за отличие). Во время Первой Мировой, с 17 октября 1915 Леонид Николаевич состоял в распоряжении Начальника Управления по ремонтированию армии. На 10.07.1916 в том же чине и должности. В 1915-м был удостоен ордена Св. Станислава I степени. Помимо этого ранее получил Станислава III-ей степени (1903), св. Анны II степени (1907) и св. Владимира III-ей степени (1914). После революции эмигрировал в Швейцарию, где и умер в 1943 году, в городе Монтрё, похоронен в Вевее (Vevey). Там же, только еще в 1920-м году Леонид Николаевич похоронил свою супругу, Елену Ивановну (у. 26.12. 1920). Что касается родившегося в Одессе внука Министра Внутренних Дел Российской Империи, то граф Леонид Леонидович Игнатьев работал в крупной американской авиакомпании Trans World Airlines (TWA) и был бальи (кавалером) суверенного Мальтийского ордена.Отметим также его брата, графа Николая Леонидовича, человека с интересной судьбой. В 1920 он также покинул Круподеринцы и вынужден был бежать во Францию. Там он вступает в Иностранный Легион и оказывается в Алжире. Там он отличился своей храбростью, однажды даже спас американского «аристократа» Эдварду Винслоу, предки которого были среди первых переселенцев, прибывших в Америку на корабле «Mayflower». Во время Второй Мировой Игнатьев — на линии Можино, там он ранен, попадает в плен. К его освобождению подключился лично маршал Маннергейм. Последствия ранения — ампутация ноги. После войны граф Николай — журналист, писал для Figaro и Le Monde, причем попадает, видимо, как и все Игнатьевы, в Болгарию, где женится на болгарской журналистке и… садится в тюрьму, где просидел 13 лет и потом был — признан невиновным, а годы в тюрьме были засчитаны ему в трудовой стаж.5 Забавно и грустно одновременно.
Дочь, Мария Николаевна Игнатьева (Maria Nikolayevna Ignatieva) (31.12.1866—07.08.1953). Интересная судьба. Красавица, богатая наследница. 13 апреля 1886 года назначена фрейлиной Императрицы Марии Феодоровны. И вдруг — уход в белое монашество, безбрачие и всю себя отдаёт благим делам. Причем это было как до революции 1917-го года, так и после неё.
В Хмельницком областном архиве мне попались метрические книги с интересными записями — в них указано, что графиня Мария Николаевна Игнатьева была крестницей детей некоего Аркадия Леонтьевича Шемшина (Шемшука?) и его супруги, Брониславы Васильевны. Аркадий Леонтьевич был православным, а его супруга — католичкой. В 12 августа 1907 года у них родилась дочь Мария, и 17-го августа ее крестили в соседнем местечке Плисков (в 21 км от Круподеренец), в церкви с. Параскевы, графиня выступила восприемницей (крестной матерью) при её рождении. В 1910-м году у той же пары родилась дочь Людмила, и Мария Николаевна снова была крестной девочки.
Графиня Мария Николаевна Игнатьева
Из воспоминаний художницы И.Д. Авдиевой:
«… в … жалкой комнатенке жила Мария Николаевна Игнатьева, графиня. Из тех Игнатьевых, состояние которых было одним из крупнейших в дореволюционной России. … Свое огромное состояние, поместье, ценности всех видов — единственная наследница Мария Николаевна не сохранила. Больницы, приюты, церкви, учрежденные ею, поглотили весь капитал.
Она приняла «белое монашество» — дала обет безбрачия и посвятила жизнь свою Богу и людям. Творить добро — значило для Марии Николаевны то же, что молиться. К 1917 году от состояния ничего не осталось, кроме двух драгоценностей: драгоценной белой кружевной косынки «мамы», которую Мария Николаевна надевала на Пасху, и черной кружевной косынки, которую она носила ежедневно в зной и холод. С Марией Николаевной жила горбунья Любочка, бывшая ее горничная — существо необыкновенной кротости и молчаливости.
Никакого подобия кровати в комнате не было. Стояло деревянное кресло, в котором бывшая графиня спала сидя. Дома ее застать было трудно, т.к. она всегда находилась там, где кто-то тяжело хворал, умирал. Уход за больными был ее схимой в миру. Если могли — платили за бессменное дежурство, и на эти деньги существовала Любочка, которая спала на полу и стегала одеяла.6
Мне вот давно интересна тема Первой Мировой Войны, войны гораздо более важной, на мой взгляд, по своим последствиям, чем Вторая Мировая. Но если честно, я уже сомневаюсь, что когда-либо смогу заняться её историей вплотную — настолько грандиозны были перемены. Эта война все поставила с ног на голову, изменила весь традиционный уклад, соблюдавшийся веками. Большие перемены были в том числе, в моих любимых имениях и особняках, причем еще до революции. Вот и Круподеринцы не миновала чаша сия — в них был организован лазарет для раненых воинов, и устроила его именно Мария Николаевна. После революции Мария Николаевна никуда не уехала, осталась в стране, проживала в Киеве, именно о комнатке в Киеве пишет Авдиева (она правда ошибается, говоря о Марии Николаевне как об единственной наследнице).
Что сподвигло её на такую перемену в жизни мне точно не известно — возможно, судьба её младшей сестры — графини Екатерины Николаевны Игнатьевой (19.11.1868—17.11.1914). На мой взгляд эта девушка заслуживает целой книги, настолько интересна и трагична её судьба. Блистательная красавица, светская дама, фрейлина Императрицы, возлюбленная самого Великого Князя… и — сестра милосердия, на войне, в самом пекле, на фронте, среди грязи, смерти и ада. И смерть её, такая ранняя и такая трагичная. Расскажу немного о ней. Екатерина Николавна родилась в Константинополе, первого апреля 1869 года. К сожалению, мало деталей о её юном возрасте, образовании. воспитании. Единственная найденная мной детская фотография Екатерины Николаевны в кругу семьи, очень маленькая, сделана в Париже в 1882 году, ей всего 13 лет и вся наверняка счастливая жизнь казалось, впереди.
Дети Игнатьевых — слева направо — Екатерина, Николай, Владимир, Мария, Павел, Алексей
Уже через несколько лет она была представлена Двору и все смогли оценить красоту младшей дочери графа Игнатьева. По достижению 21-го летнего возраста, 1-го апреля 1890-го, Екатерина Николаевна была назначена фрейлиной Императрицы Марии Феодоровны, супруги Императора Александра III. Среди наибольших ценителей красоты юной графини оказался двоюродный брат Александра III, Великий Князь Михаил Михайлович. Флигель-адъютант при дворе, штабс-капитан лейб-гвардии Егерского полка, Михаил Михайлович был очень приятным и симпатичным человеком, любимцем сослуживцев и одним из ярких представителей петербургского света. При Дворе его звали «Миш-Миш». Кстати, также звали одного моего кота… Дальше начинается тёмная история. и развитие событий хочу представить в виде цитат от непосредственных либо участников, либо свидетелей тех событий:
— двоюродный брат Екатерины Николаевны, граф Алексей Алексеевич Игнатьев, тот самый, упоминавшийся мной в самом начале «Красный граф»:
«Моя двоюродная сестра Катя Игнатьева,- была несколько старше меня, но настолько очаровательна, что я был влюблен в нее с семилетнего возраста. Я учился еще в Киеве, когда она появилась барышней на петербургских балах и сразу покорила сердца молодежи, а главное на свое несчастье сердце великого князя Михаила Михайловича. Он сделал ей официальное предложение. На следующий день мой дядя Николай Павлович, как полагалось, надел мундир и поехал к отцу великого князя, старику Михаилу Николаевичу, испросить его согласия на этот брак, но получил категорический отказ: невеста недостаточно высокого происхождения. Великие князья имели право жениться только на девушках коронованных семейств».7
— Александра Викторовна Богданович, хозяйка светского салона и автор дневника, 29 января 1888 года;
«Приходил Нарышкин… Говорил с искренним сожалением о дочери графа Игнатьев, которой не позволили выйти замуж за Михаила Михайловича. На ней лица нет, родные ее вывозят, она же очень грустная, даже члены императорской фамилии ее вчера жалели. Отец и мать соглашались на брак сына, но царь отказал Михаилу Николаевичу, когда он приезжал просить его позволения, а Михаил Михайловичу сказал, когда перед отъездом тот ему представлялся: «Когда ты едешь?» — и больше ничего. В обществе думают, что если бы вместо Игнатьевой была Воронцова или Долгорукая, то государь позволил бы, но что он Игнатьева не терпит».8
— Граф Николай Павлович, отец Екатерины Николаевны — из черновика письма к Великому Князю Михаилу Михайловичу, 20 ноября 1889 года:
«Появление мое у вас могло бы возбудить сплетни в лабильном для семьи моей смысле. После всего происшедшего и Высочайшего повеления, сообщенного нам для … исполнения, не представляется ни возможности, ни пользы возвращаться к прошлому. Наша беседа не может привести ни к чему иному, как к горьким воспоминаниям, сердечному волнению и бесполезным сетованиям. Поэтому я не считаю нужным нам встречаться».
— Александра Викторовна Богданович, 27 марта 1891 года:
«Рассказывают, что вел. кн. Михаил Михайлович женился на дочери Нассауской, т.е. на дочери Таши Дубельт (Пушкиной). Женился, не спросясь государя, поэтому вычеркнут из списка русских офицеров. Скоро же он забыл свою прежнюю страсть – дочь гр. Н.П. Игнатьева. Мать его, говорят, в отчаянии».
— Александра Викторовна Богданович, 29 марта 1891 года:
«Вишняков рассказывал из достоверных источников, что вел. кн. Михаил Михайлович написал матери депешу, где говорится, что он никогда не любил гр. Игнатьеву, что будто она вешалась ему на шею, что его мать, Вел. кн, Ольга Фёдоровна показала эту депешу многим и с комментариями отправила к Игнатьевой кн. Виттенштейн, которая, к удивлению, согласилась с таким разговором поехать к Игнатьевым. Понятно их возбуждение после подобного свидания»9
Великий Князь Михаил Михайлович
Другие подробности этой нашумевшей истории дает генерал от инфантерии Н.А. Епанчин в своей книге «На службе трех Императоров»:
«Великий князь Михаил Михайлович, сын Великого князя Михаила Николаевича, стал часто бывать в доме графа Н.П. Игнатьева…и этого было достаточно, чтобы в петербургском обществе пошли об этом пересуды. Говорили, что Великий Князь влюбился в дочь Николая Павловича, графиню Екатерину Николаевну… Слухи эти дошли до государя. Он пригласил к себе Михаила Михайловича, сердечно переговорил с ним, и когда Михаил Михайлович, заявил Государю, что действительно он желал бы женитьбы на графине Екатерине Николаевне, то Государь сказал ему, что с его стороны как Главы Царского Дома препятствий к этому браку не будет, но что Великий Князь по неопытности очень может и ошибиться в своих чувствах. Поэтому Государь решил так, чтобы Великий Князь уехал примерно на год из Петербурга, и если через год не переменит своего намерения, то Государь благословит его на брак с графиней Игнатьевой. Великий князь уехал, и через несколько месяцев женился за границей на графине Торби, внучке А.С. Пушкина, без разрешения Государя и командира Л.-Гв. Егерского полка, в коем он служил. А ведь без разрешения командира он не имел права вступать в брак. Государь посмотрел очень строго на поступок Михаила Михайловича, считая, что он нарушил данное Государю обещание выждать год для решения вопроса о браке с графиней Игнатьевой, и повелел исключить его из военной службы, но не лишил его Великокняжеского звания».
Нужно при этом признать, что дневник мадам Богданович — своеобразный клад великосветских сплетен, поэтому нельзя утверждать, что именно всё так и было, как сообщали «достоверные источники», а в мемуарах Епанчина явная нестыковка по времени — история с женитьбой была в 1888 году, а на внучке Пушкина Михаил Михайлович женился в 1891-м. Но факт остается фактом — Екатерина Николаевна наверняка полюбила, вполне возможно какое-то ответное чувство было и у Михаила Михайловича, но во-первых, тогдашние законы не позволяли им сочетаться браком, а во вторых видимо он недостаточно её любил, т.к. в итоге всё равно сочетался неравным браком вопреки воле Императора, за что был лишен многого и никогда более не вернулся в Россию. О нём и его втором браке, а также о его великолепном дворце, который, вполне может быть, он строил для того, чтобы жить в нем с Катенькой Игнатьевой, я рассказывал на петербургских страницах моего сайта, здесь. У этого дворца в центре Петербурга такая же печальная судьба, как и у Катеньки Игнатьевой — он был брошен, в нем никто не жил ни единого дня… Впрочем, несмотря на всё, Михаил Михайлович был определённо счастлив в семейной жизни, он даже посвятил своей жене роман «Не унывай». А вот судьба Катеньки Игнатьевой резко изменилась — оправится от этого потрясения она смогла только уйдя в служение к Господу, став сестрой милосердия. Может именно его ей не хватала самой.
Далее процитирую отрывки из хорошей статьи Бориса Андрюкова:
Она поступает в Свято-Троицкую общину милосердия – первую в России официальную школу-общину сестер милосердия, существовавшую под патронажем Императрицы Александры Федоровны. Согласно ее уставу, все поступившие в общину женщины, пожелавшие стать сестрами милосердия, независимо от сословия в течение трех лет пребывали в статусе испытуемых, во время которых проверялись их нравственные и деловые качества. Кроме того, кандидатки в сестры «подвергались, в отношении способностей своих хождению за больными, испытанию доктора», который сообщал о его результатах начальнице общины и управлявшему ею комитету. Комитет принимал решение о присвоении испытуемой звания сестры милосердия.
Как и все сестры общины, после испытательного срока Екатерина Игнатьева была приведена священником к присяге сестры милосердия и получила особый знак – золотой нагрудный крест с надписью: «Всех скорбящих радость» на одной стороне и «Милосердие» на другой, который носился на зеленой ленте. Устав Свято-Троицкой общины не только регламентировал жизнь сестер милосердия, но и вносил в нее достаточно серьезные ограничения. Так, сестры не могли иметь в общине собственной мебели и одежды. Они не получали жалования и не могли держать при себе денег. Все, что сестрами получалось за услуги (деньги, подарки), принадлежало общине. Отлучаться с территории общины и принимать гостей сестрам позволялось лишь с разрешения надзирательницы. Посетители, в том числе родственники, могли видеться с сестрой не чаще двух раз в неделю и исключительно в специальной приемной зале.10
В 1900-м Екатерина Николаевна едет на Дальний Восток — сначала как сестра милосердия Российского общества Красного Креста во время Ихэтуаньского («боксерского») восстания в Китае…. Вместе с другими сестрами она служила в лазаретах Приамурья, Порт-Артура и Маньчжурии, перевязывая и ухаживая за ранеными на передовых позициях, претерпевая все тяготы военных действий. Затем — Русско-Японская война, и еще больше ужаса и крови. Там её снова увидел Алексей Алексеевич Игнатьев:
«Пробираясь между двуколками, китайскими арбами и громоздкими четырехколесными фургонами, напоминавшими екатерининскую эпоху, я не без труда добрался, наконец, до походной солдатской палатки, в которую можно было влезть только ползком. Катя страшно обрадовалась моему приходу. Я же не мог скрыть чувства невольной жалости к ней.
— Что ты, что ты! – сказала она мне. – Посмотри, какая у меня чудная циновка! Она так хорошо спасает меня от грязи. Она и раненых спасала… Катя сразу безудержно стала раскрывать передо мною картины отступления. Она рассказывала, как трудно было устроить раненых, какой беспорядок господствовал в тылу. Она еще не ругала Куропаткина, но обвиняла во всём высших начальников. И рассказывала о самоотверженных подвигах солдат, санитаров и младших командиров. Горел фонарик со свечкой, освещая когда-то жизнерадостное, но уже измученное и постаревшее лицо Кати. Мне так хотелось ей услужить, но я даже ничего и не посмел предложить. Ни о прошлом, ни даже о родных мы не проронили ни слова. Оба мы уже стали маньчжурцами».
За перевязку раненых под неприятельским огнём во время событий в Китае графиня Игнатьева была награждена медалью «За храбрость» на Георгиевской ленте, а во время Русско-Японской — двумя Георгиевскими медалями. В мирное время она продолжала служение в Свято-Троицкой общине в Петербурге.
В 1912 году Екатерина Николаевна отправляется на разразившуюся Балканскую войну — предвестницу Первой Мировой — в такую близкую ей Болгарию, конечно же сестрой милосердия. Там она посетила село «Граф Игнатиево», где подарила сельской церкви канделябры, а в 1913 году побывала на Шипке.
Она ни за что не хотела возвращаться к той жизни, которая не дала ей ничего хорошего. А эта, новая, давала ей радость помощи тем. кто в этом действительно нуждался. Но к сожалению Господь не дал ей много времени на земле. В сентябре 1914 г. петербургская газета «Вечернее время» сообщала об отъезде графини Екатерины Николаевны Игнатьевой на театр военных действий. Екатерина Николаевна работала старшей сестрой военной санитарной организации Великой Княгини Марии Павловны. Где-то в Варшаве, ассистируя при операциях изувеченным воинам, она заразилась столбняком и умерла. Случилось это 16 ноября 1914 года.
Её мать Екатерина Леонидовна, к тому времени уже вдова, 16 марта 1915 года писала в письме в Болгарию Марии Бурмовой:
«Посылаю Вам последнюю фотографию моей дорогой отошедшей дочери, которая с такой радостью в 1912 г. приносила свои труды на облегчение Ваших доблестных раненых воинов. Она скончалась как воин на своем посту и до конца работала на санитарном поезде, в котором была старшей сестрой».
Графиня Екатерина Николаевна Игнатьева. сестра милосердия.
Тело Екатерины Николаевны перевёз из Варшавы в Круподеринцы её брат Павел. Похоронили Екатерину Игнатьеву в семейной усыпальнице рядом с отцом, умершем в 1908 г.
Теперь наверно самое время показать эту самую церковь. Но в начале — о её предшественнице, точнее предшественницах. Первая известная церковь в Круподеринцах была построена в 1730-м году и, как пишет Похилевич, была «… описана в визитах 1741 и 1746 года, в коих между прочим значится, что прихожан она имела в Круподеинцах 60 дворов и в Бурковцах 30; что священником при ней был Василий Стояновский, посвященный по презенте князя Януша Вишневецкого, каштеляна Краковского».11 Однако первая церковь простояла немногим более 60 лет, и в 1792 году была построена новая, во имя Рождества пресвятой Богородицы. VII-го класса, и имела она собственной земли с хутором 42 десятины. Эта церковь была построена практически на том же месте, что и новая, и какое-то время в 1901-2 гг год обе церкви стояли рядом — одна достраивалась. вторая разбиралась. Все это стало известно благодаря чудесному семейному фотоальбому семьи графов Игнатьевых, фотографии которого мне прислала Оксана Лобко. Там есть совершенно уникальные фотографии внутреннего убранства старой церкви…
Теперь о новой, той, которую мы с вами видим на фотографиях. Церковь эта очень примечательна и достаточно необычна для этих мест по своей архитектуре. Я встречал упоминания о двух вариантах того, что послужило первоосновой для её постройки — собор Святого Александра Невского в столице Болгарии Софии и Владимирский собор в Киеве.12 Мне кажется, что оба варианта возможны. О связи Игнатьева с Болгарией всё известно, но и с Киевом они были связаны не менее — например, брат нашего героя, граф Алексей Павлович Игнатьев был киевским генерал-губернатором, двое сыновей Николая Павловича были киевскими губернаторами. Игнатьевы часто жили в Киеве, и вполне вероятно, что за основу при создании проекта церкви был взят киевский Владимирский собор — во всяком случае здесь присутствует тот же неовизантийский стиль. Я еще помню Владимирский собор до-филаретовских времен, он еще не был желтеньким, и был больше похож на церковь в Круподеринцах, а она соответственно, на него. Или же собор в Софие — этот вариант возможно даже более вероятен — дело в том, что оба храма построены по проекту одного архитектора, Александра Никаноровича Померанцева. Этот архитектор весьма известен, — хотя бы по зданию ГУМа на Красной площади. Известен он и моим читателям — по особняку на Фурштатской, 58 в Санкт-Петербурге. Но не все так просто. Во первых, дело в том что храм Александра Невского в Софии имеет в основе проект другого архитектора, Померанцев его значительно переработал (хотя я, признаюсь, не видел изначального проекта), а во-вторых, к его постройке приступили лишь в 1902, закончили строить еще через восемь, а круподеринская церковь тогда уже вовсю действовала. Её начали строить в 1895 году, а открылась она 17-го сентября 1901. Так что в определенном смысле можно сказать, что это храм в Софии построен по мотивам здешней церкви. Но в действительности их просто объединяет архитектурный стиль — т.н. неовизантийский.
Церковь изначально подразумевалась как семейная усыпальница этой ветви графов Игнатьевых, в ней был устроен соответствующий подвал. В 1908 году в ней похоронили графа Николая Павловича Игнатьева. В 1914-м возле отца упокоилась и дочь, Екатерина Николаевна. В 1917 здесь же похоронили Екатерину Леонидовну….
Усыпальница графов Игнатьевых в нижней части церкви. Могила графа Николая Павловича Игнатьева.
Этот фасад встречает вас, когда вы направляетесь из усадьбы в церковь. Главный фасад — с другой стороны, смотрит на протекающую здесь речку Рось.
Дверь в алтарной части храма
Оба боковых фасада имеют одинаковые лестницы.
Здесь же какие-то часовеньки. Возможно рдна их них упоминается в описании Круподеринец от 1900-го года — «В селе имеется — одна православная церковь, одна часовня …»13
Окна подвального помещения
А вот и главный фасад церкви.
Тут был разрушенный в послереволюционные годы вход в церковь.
Двери — из металла, ручки дверей видимо еще оригинальные.
Внутри храм очень красиво расписан. Где-то это старая роспись, где-то восстановленная, где-то современная. В одной из статей в интернете я встретил упоминание, что к внутренней росписи имеет отношение великий русский художник Врубель, но не нашел этому подтверждений.
Фотографии этой церкви, сделанные сразу после ее постройки, вы можете посмотреть в упомянутом мною семейном фотольбоме графов Игнатьевых.
После событий Гражданской войны церковь в селе была закрыта и приспособлена под зернохранилище. Но м.б. из-за того, что церковь не так уж и подходит для этого, родился план ее подорвать и потом разобрать на кирпичи — наверно, чтобы построить новый зерносклад. По существующей легенде от этого большевиков отговорил некий местный житель, из тех, кто эту церковь строил. Он рассказал, что раствор для кладки кирпичей укрепляли яичными желтками, это давало ему невероятную прочность и разобрать на кирпичи её теперь не удастся. Так это или не так не известно, хотя и подобный рецепт раствора существовал, и церковь стоит до сих пор. Кирпичи, кстати были тоже хороши — их изготавливали на собственном кирпичном заводе, тут же, в Куруподеринцах. Но все же лихолетье не обошло строной церковь — известно., что из семейного склепа исчез серебряный с позолотой венок, привезенный сюда болгарами, а в 1930-м году с колокольни церкви сбросили самый большой колокол, весом в 160 пудов, да так удачно, что разрушили вход в храм. Пришедшие сюда в 1941 году немцы сняли крест с церкви, решив, что он золотой. Говорят, что немцы даже хотели вскрыть могилу графа, но некто Григорий Рудницкий, еще служивший у графа, убедил их, что никаких драгоценностей в могиле нет. В 1944 году однако богослужения возобновились. В 1957 г. в село приехал священник Сергей Выговский. Он начал возрождать церковь, вокруг неё построили ограду, очистили храм от зерновых отходов и привели его в порядок.
Новый импульс возрождению церкви придал 2008 год, год 130-летия Болгарии.
В статье «Подольская София» рассказано о событиях в Круподеринцах 2008 года:
«28 октября 2008 года в честь 130-летия независимости Болгарии архиепископ Винницкий и Могилев-Подольский Симеон освятил Престол храма в честь Рождества Пресвятой Богородицы в селе Круподеринцы Погребищанского района. После освящения на новом Престоле была совершена первая Божественная литургия, которую возглавил архиепископ Тульчинский и Брацлавский Ионафан. Оба архиерея поздравили прихожан храма и его настоятеля протоиерея Сергия Выговского с радостным и торжественным событием в истории прихода. Новый Престол, который был установлен взамен ветхого, был пожертвован сыном настоятеля храма села Круподеринцы протоиереем Сергием Выговским-младшим, настоятелем храма в честь Сретения Господня в городе Виннице. Оба священника приложили много усилий для возрождения некогда закрытого и опустошенного прекрасного храма, который является памятником истории и архитектуры и тесно связан с именем одного из выдающихся военных дипломатов Российской империи графа Николая Игнатьева.»
Тогда же видимо появилась эта табличка на церкви —
Частичка Болгарии в Подолии.
А теперь вернемся к детям Николая Павловича, и я расскажу сначала о самом младшем из них, о графе Владимире Николаевиче Игнатьеве. И вы сейчас поймете, почему. Младший из всех детей, Владимир родился 24 июня 1879 года, и единственный, кто родился не в Константинополе, а уже в России. Как и все мальчики Игнатьевых, выбрал карьеру военного, предпочтя при этом военно-морской флот. Он служил младшим минным офицером в чине лейтенанта на новеньком, заложенном самим Императором Николаем II броненосце Император Александр III. В 1905 году броненосцу было всего пять лет, отличный корабль, отличный экипаж, а какие фамилии офицеров, служивших на нём — граф Игнатьев, князь Гагарин, фон Ден, граф Адлерберг… Свой первый и последний бой броненосец встретил в Цусимском сражении в мае 1905. Израненный броненосец перевернулся. Погибли все, не спасся никто… Краткая история броненосца — в видео-ролике внизу.
автор — Metallurg1000
Надо сказать, что там же в Цусимском сражении, но на другом корабле, бронепалубном крейсере Светлана, погиб и племянник Николая Павловича, сын его сестры Ольги, Алексей Зуров, — старший офицер крейсера, капитан II-го ранга, он погиб прямо на мостике.
Чтобы увековечить память о сыне, не имея возможности даже похоронить его, Екатерина Леонидовна в 1914 году (к тому времени уже вдова), установила в его честь, а также в честь племянника, капитана А. А. Зурова и всех моряков, которые погибли в Цусимском сражении 1905 года памятник во дворе церкви в Круподеринцах. Памятник в виде каменной глыбы с крестом и четырьмя корабельными якорями к счастью сохранился до наших дней.
Памятник Владимиру Игнатьеву, Алексею Зурову и всем морякам, погибшим в Цусимском сражении.
Надпись на камне гласит:
Крест сей воздвигнут в 1914 году в молитвенную память лейтенанта гвардейского экипажа графа Владимира Игнатьева, капитана 2-го ранга Алексея Зурова и всех наших славных моряков, с честью погибших в Цусимском бою 14-15 мая 1905 года.
Отрадно, что здесь же есть и современная табличка в честь Владимира Николаевича —
Граф Владимир Николаевич Игнатьев
Надо сказать, что это единственный на Украине памятник героям Цусимского сражения, тем еще более он ценен для нас.
Подвиг моряков Александра III был также увековечен в Санкт-Петербурге, где перед Николо-Богоявленским Морским собором в 1908-м году был открыт памятник героям броненосца «Император Александр III».
Здесь же, во дворе церкви есть могилы священнослужителей.
«Весь Юго-Западный край», 1913
Ворота ограды церкви. Получается постройки конца 50-х — начала 60 гг.
Немецкий аэроплан на фоне церкви в Круподеринцах. 1918
В январе 1919 г. в круподеринской церкви Рождества Богородицы состоялось венчание Магдалины Николевны Игнатьевой, внучки графа Николая Павловича, и адъютанта её отца, графа Николая Николаевича Игнатьева, Петра Николаевича Малевского-Малевича. Это было последнее подобное служение в семейной церкви Игнатьевых. Подробнее — в третьей части.
С другой стороны, за оградой церкви — речка Рось.
Недалеко от церкви — веселый домик. Возможно в нем жил служитель церкви.
Продолжение — о Павле, Алексее и Николае Николаевичах Игнатьевых, а также о мельнице в имении Круподеинцы — в третьей части.
- Виктория Хевролина. Николай Павлович Игнатьев. Российский дипломат.
- Сергей Решетов. Потомки и родственники М.И. Голенищева-Кутузова и Наполеона Бонапарта в Одессе Часть 1 М.И. Голенищев-Кутузов и его потомки, Альманах Д+Р №51 2012, стр 45-46
- сайт «Офицеры Российской Императорской Армии», Игнатьев Леонид Николаевич.
- Сергей Решетов. Потомки и родственники М.И. Голенищева-Кутузова и Наполеона Бонапарта в Одессе Часть 1 М.И. Голенищев-Кутузов и его потомки, Альманах Д+Р №51 2012, стр 45-46
- 168 часов. Иван Бутовски. Държат внук на граф Игнатиев 13 г. в затвора. На 3 март му се извиняват.
- цитата взята с блога Andrey Starkov. У него же написано, «В воспоминаниях протоирея Бориса Старка «По страницам синодика» упоминается, что Мария Николаевна проживала в Киеве и получила персональную пенсию, назначенную советским правительством потомкам М.И. Кутузова в связи с его юбилеем (видимо, в 1947 г.)».
- «50 лет в строю» А.А. Игнатьев,
- А. Богданович, «Три последних самодержца», Издательство «Новости», Москва, 1990. стр. 80
- там же, стр 152
- Б.Г. Андрюков. Графиня Игнатьева — сестра милосердия Владивостокского Морского госпиталя
- Л. Похилевич, Сказания о населенных местностях Киевской губернии. Киев, 1864 год. стр 265.
- Об этом, в частности говаорит граф Дмитрий Леонидович Игнатьев в статье «Граф Игнатьев: «Принадлежность к известному роду побуждает совершать добрые дела», — «На подольской земле граф прожил еще 48 лет. Здесь сохранилась построенная на его средства уникальная церковь – копия Владимирского собора в Киеве.» Neue Zeiten, №10 (112) октябрь 2010 —
- Список населенных мест Киевской губернии. Издание Киевского Губернского статистического комитета. 1900 год. стр 45-46.