Здесь хотелось бы коснуться как истории последних владельцев Александрии, так и её самой. Итак, мы помним, что последним графом Браницким — владельцем Александрии стал Владислав Владиславович.
Судя по всему, ничто не предвещало беды, он строил большие планы по отношению Белой Церкви, например, о её электрификации, затеянной графом в 1883 году, о которой я ранее писал. В том же 1883 году, в октябре, произошло еще одно важное для семьи событие — Браницкие выдали замуж свою старшую дочь, Марию Владиславовну Браницкую (Maria Rozalia hr. Branicka h. Korczak) (1863-1941), вошедшую в историю как «Bichetta», за князя Иржи Радзивилла (Jerzy Fryderyk W ks. Radziwiłł h. Trąby) (1860-1914), в историю никак не вошедшего. Младшая дочь Владислава и Марии, София Владиславовна Браницкая (Zofia hr. Branicka h. Korczak), была замужем дважды — первый раз — за князем Петром Строцци (Piotr Strozzi-Majorca-Renzi), (1855-1907), а второй — за Карлом Гальпертом (Karl Ludwig Halpert), (1873-1931).
Мария Евстафьевна Браницкая, ур. Сапега со старшей дочерью
Жаль, Владиславу Владиславовичу не суждено было порадоваться внуками — он скончался в следующем, 1884 году, 17-го июля. После его смерти в Александрии наступил матриархат. Управление имением перешло в руки его супруги, графини Марии Евстафьевны Браницкой, урожденной Сапега. Став владелицей огромного имения, Марии Евстафьевне пришлось изменить свою жизнь. Будучи намного младше своего мужа, пока он был жив, Мария проводила время по большей части на балах, светских приемах и других подобных аристократических развлечениях. Муж совершенно не был против этого, устраивая молодой жене жизнь, полную веселья и праздников. Но когда он ушел в мир иной, на неё достаточно неожиданно свалилась ноша ответственности за управление огромным имением Браницких. Поначалу было не легко, многие работники даже оставили свою службу, недовольные пересмотром весьма щедрой оплаты своего труда, установленной ранее Владиславом Владиславовичем. Но постепенно все наладилось и пошло своим чередом. Её ежегодный доход составлял около миллиона рублей, что вполне позволяло Марие Евстафьевне следовать тогдашней русской моде — владеть одним дворцом на Ривьере, другим в Риме, и принимать там весь цвет общества, от русских князей до короля всех бельгийцев. Но она всегда с удовольствием возвращалась в любимую Белую Церковь. И, кстати, именно она закончила прект мужа по электрификации Александрии — в 1909 году. О чем есть документ, о дозволении провести электричество на «в домах на даче Александрии.»
Из фондов Центрального Государственного Исторического Архива, Киев. Дело фонд 1 опись 245 дело 114, «По ходатайству поверенного графини Марии Евстафьевны Браницкой прис. пов. Владимира Малевского о разрешении доверительнице его устроийства электрического освещения в домах на даче «Александрия» при сел. Б. Церкви»
(Предоставлено Александром Ивановым)
Нажмите для увеличения.
Сентября 26-го дня 1901 uода, в
Белая Церковь
(ст. фастовской ж.д.)
будет производится годичная аукционная продажа лошадей из заводов графов Владислава Александровича и Ксаверия Константинович Браницких и Н-ков (— наследников) Александра Киприановича Раковского разных пород и возраста годных для завода, под седло и для упряжки: кроме того, 15 штук английской молодежи (от Гастона Le Cordoman и Руателе) годных для скачек. Всех лошадей около 75 штук. За подробностями просят обращаться к управл. заводами Антону Закржевскому: м. Ставищи (Киевск. губ, Таращанский уезд).
Газета «Одесский Листок», 5-го (18-го) августа 1901 года.
По видимому, Владислав Владиславович провел электричество в парк, а супруга, вернее уже вдова — в павильоны Александрии.
Wieś Ilustrowana [R. 1], z. 1 (stycz. 1910)
Алупка. Прогулка в экипаже по парку графинь Елизаветы Владимировны Шуваловой (справа) и Марии Евстафьевны Браницкой, 1887. Елизавета Владимировна Шувалова — владелица имения Тальное
Начался 1914 год. Год ужасный, сломавший ход мировой истории. Для Браницких он тоже начался весьма трагично — 21 января в Вене умер муж Бичетты, старшей дочери Марии Евстафьевны. 12 апреля в Ницце умер двородный брат Бичетты, единственный сын Александра Владиславовича Владислав Александрович Браницкий (Władysław Michał Pius hr. Branicki h. Korczak),(1848-1914). А в августе началась Первая Мировая война. Чем дальше, тем больше в воздухе веяло напряжением. До Александрии не могли не доходить тревожные вести из Петербурга, но жизнь в имении до последнего продолжалась по налаженной схеме.
Александрия. Графиня Мария Евстафьевна Браницкая с правнуками, ок. 1916. Скорее всего снято у Четвертого павильона.
Александрия. Прогулка по парку. ок 1914г.
21 мая 1916 года в Александрии состоялся последний грандиозный прием. Его давали в честь свадьбы младшей дочери Бичетты Радзивил, Елизаветы Радзивилл (Elżbieta Helena ks. Radziwiłł h. Trąby), (1894-1986) и графа Альфреда Тышкевича (Alfred hr. Tyszkiewicz-Łohojski h. Leliwa), (1882-1930). Великолепие приема подчеркивалась присутствием на нем членов Дома Романовых — Великой Княгини Марии Павловны-старшей (Grand Duchess Maria Pavlovna-elder) и её сына Великого Князя Бориса Владимировича (Grand Duke Boris Vladimirovich). Здесь был и весь цвет польской аристократии. Маргарита Потоцкая, жена Франциска Потоцкого, писала позднее, что свадьба проходила в большом зале Аустерии, столы были накрыты «en fer a cheval» — в виде подковы, уставленных посудой «en vermeil» – позолоченной посудой. Также столы украшала посуда времен гетмана Браницкого. Среди столов на резных подставках стояли разнообразные корзины, подсвечники и т.п. Тогда Империя блеснула здесь в последний раз… Интересно добавить, что та самая Великая Княгиня Мария Павловна-старшая стояла едва ли не в центре внутрисемейного заговора семьи Романовых против своего государя, Николая Александровича, а ее сын, Борис Владимирович, был практически единственным, кто узнав о происходящем, не долго думая, сел на поезд и отправился своего государя защищать … Такие вот разные судьбы одной семьи.
Александрия. Во время визита ЕИВ Великой Княгини Марии Павловны. 1916.
Браницкие не только принимали у себя Романовых, но и бывали у них. Так например, в мемуарах княгини Ольги Валериановны Палей (princess Olga Paley), супруги Великого Князя Павла Александровича (Grand Duke Pavel Alexandrovich), позже расстрелянного большевиками в Петропавловской крепости в качестве заложника, описывается как в ноябре 1916 года они с мужем были в Киеве, на дне рождения у вдовствующей Императрицы Марии Федоровны. — она уже долгие годы проживала в Киеве. Ольга Валериановна пишет что помимо них с мужем из Романовых среди гостей был также Великий Князь Александр Михайлович (Grand Duke Alexandr Mikhailivich), и вспоминает то Бичетте, которая «приехала из Белой Церкви с потрясающими фруктами и цветами и пожеланием une bonne fete Её Величеству» *
*Princesse Paley. SOUVENIRS DE RUSSIE, 1916—1919, Paris, Librairie, Plonm 1923
Именно Марии Владиславовне, Бичетте, суждено было стать последней формальной владелицей имения — примерно в 1917 году Мария Евстафьевна передала ей управление имением. Зачем это было сделано — фактически передача такого грандиозного имения от одной семьи — Браницких — другой — Радзивилл — я не знаю, но значения это уже не имело, т.к. 1917 год уровнял обе семьи по отношению к Александрии навсегда.
Я остановлюсь на личности Бичетты чуть более подробно, благо есть, что рассказать. После свадьбы мать Бичетты, Мария Евстафьевна, купила дочери дом в Варшаве, на Аллеях Уяздовских — что-то похожее на наш Французский бульвар в Одессе, правда в отличие от нас, поляки его сохранили. Муж предпочитал Вену, австрийский двор, кажется, он даже был австрийским военным, но во всяком случае его отец точно был прусским военным. Так что можно сказать, что он умер вовремя – иначе, в 1914 году он бы воевал на одной стороне, а Бичетта и другая часть его семьи — была бы на другой. Ничего интересного о муже Бичетты пожалуй сказать нельзя, кроме того, что последствия его скажем так, легкомысленного образа жизни довольно скоро свели его в могилу, причем в довольно страшных муках.
Мария Владиславовна Браницкая, в супружестве — Радзивилл,
последняя владелица имения «Александрия»
А Бичетте еще раньше, в 1904 году, когда умер ее тесть, князь Антоний-Фредерик Радзивилл, пришлось взвалить на себя управление огромными земельными владениями мужа – в том числе и знаменитым поместьем Несвиж, что нынче в Белоруссии. Занятый прожиганием жизни супруг ей был не помощник. Под ее управлением в общей сложности находилось 440 тысяч гектар земли! Но эта ответственность ее не испугала. Огромные доходы позволяли Бичетте, как я говорил уже, иметь дома в Париже, Ницце и Риме, и вести жизнь на широкую ногу. Знакомство со многими коронованными особами Европы открывали ей все двери. Несмотря на весь тот размах и роскошь, с которыми она жила, в ней совершенно не было снобизма, в общении она оставалась со всеми проста, естественна и добросердечна. В воспоминаниях о ней всегда говорят о том, что она была участлива, и если знала, что кто-то испытывал нужду, не спрашивая, приходила на помощь. В ее салонах совершенно свободно, велись дискуссии и споры на любые актуальные темы, она их с удовольствием поддерживала, особо ценя собеседников с чувством юмора. Конечно, имея такое богатство, не обходилось без чудачеств — например живя в Берлине, она масло ела только доставленное из Парижа, а белье на стирку отправляла исключительно в Лондон, потому что «только там хорошо гладили…»* Её родственница Мария Чапская, писала о ней, что между собой её часто называли «Сторублевка» — так как она была похожа на профиль на водяном знаке сторублевой купюры, изображавший Екатерину II.**
*Maria Malgorzata z Radziwillów … Z moich wspomnień. Lomianki 2010/ стр 88
** Maria Chapska Europa w rodzinie. стр 168-171
Когда случился переворот 1917 года, в Александрии были Мария Евстафьевна, мать Бичетты, Радзивилл, она сама вместе со своей дочерью Розой Четвертинской (Róża ks. Radziwiłł h. Trąby), (1884-1949), супругой князя Людвика Четвертинского (Ludwik Rudolf ks. Światopełk-Czetwertyński h. Pogoń Ruska, (l1877-1941) и некоторые другие члены семьи. Нужно сказать, что отношения Браницких с жителями Белой Церкви, работниками и служащими Александрии, жителями соседних сел были совершенно нормальными и Браницкие чувствовали себя в безопасности в Александрии. Казалось бы, ужасные события, произошедшие в Петербурге особо не затронули здешнюю жизнь. Однако опасность пришла неожиданно, быстро и извне – возвращающиеся с фронта распропагандированные солдаты, потерявшие всякую дисциплину, возможно вместе с присоединившимся к ним по дороге любителям легкой наживы превратились в банду мародеров. Всё случилось неожиданно и очень быстро. Был тот самый 1917 год…
По воспоминаниям, Мария Евстафьевна и Бичетта с остальными членами семьи как раз сели завтракать. В это время группа людей, в том числе и солдат (Афтанази пишет — большевиков, но скорее всего это он рубанул с плеча — это была просто банда мародеров без всякой политики), ворвались в павильон, после чего началось что-то невообразимое. Происходившее можно обозначить одним словом — погром. Срезанные картины, разрубленная на части мебель, разбитые зеркала и стекла, поваленные статуи и разбитые вазы, сорванные шторы и грязь. Все, что было можно унести, они унесли. Так исчезли навсегда фарфоровые сервизы — севрский фарфор, фарфор, сделанный на Императорском фарфоровом заводе и в Лиможе, сервизы из имения Потоцких в Барановке и другие. Ушло столовое серебро и позолоченное серебро, среди прочего были сервизы, сделанные французским мастером Jean Baptiste Odiote ещё для Александры Васильевны Браницкой, с выгравированными гербами Браницких и Энгельгардтов. Вскоре толпа обнаружила винные запасы Браницких, что сильно подогрело их азарт. Когда же они устали кромсать и грабить, они стали поджигать — подожгли Аустерию и все павильоны, и даже хозяйственные постройки. Семья спаслась каким-то чудом, только благодаря шоферу-французу. который рискуя жизнью, вывез их из имения.
Сделав свое ужасное дело, мародеры ушли. Не верилось глазам – все, что создавалось веками, было уничтожено за несколько часов, самым варварским способом. История Александрии как имения закончилась навсегда. От огромной коллекции произведений искусства остались крохи. Так, из коллекции картин удалось спасти только несколько портретов. Тот самый портрет Марии Евстафьевны, супруги Владислава Браницкого, кисти Винтерхальтера, что я привожу здесь, княгиня Бичетта Радзивилл завернула внутрь своего зонтика и так смогла вынести его из дворца.
Что-то потом всплыло в Киеве, что-то в других местах. Потрет гетмана Браницкого с сыновьями теперь находится в музее в Воронцовском дворце в Крыму. После этого полного уничтожения Аустерии семья некоторое время скрывалась в каком-то доме в Белой Церкви, однако когда и там стало небезопасно, один из друзей семьи вывез Браницких в вагоне третьего класса в Киев. Там, в Киеве, 12 октября 1918 умерла Мария Евстафьевна Браницкая, мать Бичетты. Благодаря пастору местного костела ее тело через полыхающую гражданской войной страну удалось в тайне перевезти в Вилланов под Варшавой, где она была похоронена среди семейных могил. Поняв, что оставаться в Киеве больше нельзя, семья бежала в Польшу. Так закончилась история семьи Браницких в «красивой Украине», как написала позднее другая дочь Бичетты Радзивилл, княгиня Тереза Любомирская.
О различных войсках в Белой Церкви в течении «Смутного времени», то, что удалось установить:
Одесский Листок, 4 января 1918:
В Белой Церкви большевики готовятся к наступлению на Черкассы
Александр Иванов сообщил:
В архиве ЦДАВО Ф.166, оп.5, спр. 726 есть отчет Филянского про памятники архитектуры БЦ. В нем есть про Александрию такие строки: «…часи інтервенції особливо негативно відбилися на стані Білоцерківського парку. Німці вивезли найголовніші речі декоративної скульптури….»
Отчет я сам не видел, но писался он где-то в конце 20-х годов. Т.е. немцы (может как раз и в 18 году)
Все эти тяжелые события не сломили Бечитту. Князь Валериан Местович вспоминая о Бичетте пишет, что она очень участливо относилась к белой эмиграции из России, среди которых он помнит, например, князей Долгоруких или Крупенских. Каждого она всегда внимательно выслушивала, вникала во все детали и всегда старалась помочь.* Упоминавшаяся Мария Чапская говорила о том, чтот её манеры остались прежними — Бичетта принимала своих гостей величественно, сидя в кресле, больше похожем на трон. К концу жизни и без того склонная к полноте Бичетта Радзивилл очень сильно поправилась, ее вес перешагнул за сотню килограмм, что неминуемо отразилось и на её здоровье и на образе жизни. Ей на заказ сделали специальное кресло, т.к. в обычное она уже не помещалась, на приемах она одна занимала канапе, на котором легко бы сидели двое. Рядом всегда лежала любимая коробка шоколада. К своей тучности она относилась с юмором, но это конечно доставляло ей массу неприятностей — тяжело ходить, тяжело подыматься, тяжело сесть в вагон, под нее даже специально сделали карету и переделали автомобиль… Но все это не мешало ей сохранять величественные манеры и подлинную аристократичность поведения, включавшую в себя также добросердечность и простоту в общении.
1927 год. На террасе Несвижского замка — Мария Роза Радзивилл с сыновьями (слева направо) – Каролем, Леоном, Альбрехтом, и внучкой Эльжбетой
источник
Время шло, и вот уже Мария Чапская пишет о советском полковнике, куртуазно ведшим себя с ней, а далее она описывает историю, случившуюся на разбомбленном железнодорожном вокзале Варшавы, когда Бичетта решила уехать в Рим. Шел дождь, но спрятаться было негде. и Бичетта стояла совершенно открыто. Рядом был немецкий офицер, который через некоторое время принес пожилой даме, стоящей под дождем, кресло. Бичетта улыбнувшись, сказала ему по-французски — «Принимаю услуги только от друзей» и осталась стоять.. Покрасневший офицер сделал вид что не понял, а кресло так и осталось мокнуть под дождем… Бичетта тогда уехала в Рим, считая, что там было безопаснее, После потери Белой Церкви у нее помимо недвижимости в Польше и в Париже, сохранился дворец в Риме, на via Buoncompagne. Там же она вскоре умерла, в 1941 году. Похоронена в Риме, на кладбище Campo Verano* *
* Ks.Walerian Meysztowicz, Gawędy o czasach i ludziach, Łomianki, 2014/ стр 329-332
Чтобы написать эти строки я перечитал множество воспоминаний о ней, присланных мне моими коллегами из Польши, за что им большое спасибо. Но мне, как представителю другой культуры. хотелось бы коснуться и еще одного, для меня даже забавного, но не удивительного момента. Читая эти источники, я даже выдумал такой термин, как польскоцентричность! Мне всегда импонировала мощная любовь поляков к своей стране, и это чувство несколько раз позволяло им возродить уже казалось бы навсегда исчезнувшую с карты Европы страну. Это вызывает уважение. Но все же это забавно – например, в каждом воспоминании о Бичетте при погружении в историю её семьи обязательно всплывает миф о том, что Александра Васильевна Энглегардт, ее пробабка, была дочерью Екатерины и Потёмкина. Это смешно, ведь при элементарном желании можно узнать, что это физически было не возможно, я уже касался этого вопроса подробнее в рассказе о Браницких, но тем не менее — это упоминается всегда. Наверно сказывается вековая «любовь» поляков к русским — и объяснить то не свойственное полякам отношение к России, которое было у Браницких, ту, например, дружбу, которая была у них с Романовыми, они могут только тем, что русские, с которыми Браницкие вступили в семейный союз, были отпрыски Самой Императрицы. никак не меньше. Следующая любимая тема, присутствующая у всех авторов, звучит не менее пафосно — а была ли Бичетта полька? Этот вопрос также всегда присутствует. Смешно, но это так. Попробую на него ответить. Бичетта родилась в Париже, но была русской подданной. Жила в России, была дружна с Романовыми и прекрасно себя чувствовала в России, позволявшей ей зарабатывать колоссальные деньги. Кроме России она жила в Австрии, во Франции и в Италии, да в общем-то могла жить где хотела. Когда случился переворот, она уехала в ту часть вновь созданной Польши, которая нынче является Белоруссией, что было естественно, потому что там была ее вторая резиденция — Несвижский замок Радзивиллов. Когда туда пришли немцы, она уехала в другое свое владение — в Рим. Разговаривать предпочитала по-французски. Пишут, что ни польского ни русского не знала, но это вовсе не факт, уверен, знала оба этих языка, но не очень хорошо — французского в её обществе было достаточно. После этого всего, ответьте, кто она была сами, если сможете.
В Александрии же, уже без Браницких, когда все улеглось, сгоревшие дома были разобраны до фундамента. С 1921 года «Александрия» получает новое название — парк им. Ч. Г. Раковского. В первые годы Советской власти разрушенные или полуразрушенные сооружения разбирались на кирпичи которые шли на «восстановления хозяйства» Парк использовался как источник дров. В большой степени спасти оставшийся парк помогло решение в 1922 году Киевского губернского комитета о придании парку «Александрия» статуса заповедника, хотя это не помешало в 1928 году Белоцерковскому Окрисполкому вынести решение о постройке на территории парка водопровода для города. что нанесло больший ущерб парку. Во время немецкой оккупации были доразрушены те архитектурные сооружения, которые еще в каком-то виде сохранялись, повреждена или совсем уничтожена значительная часть деревьев — в 1943 году было срезано свыше 3 га вековых сосен. А там, где некогда был центр славы Александрии — вокруг Аустерии и павильонов территория густо заросла бурьяном.
Александрия.
Автор снимка — Сергій Криниця (Haidamac)
После войны, в 1946 году неравнодушные к красоте Александрии люди спасли её. Парк был передан в ведение АН УССР. В 1955—1957 гг. был разработан проект реставрации ансамбля, предусматривавший два этапа: первый — реставрация уцелевших архитектурных сооружений; второй — окончательное оформление парка. Первый этап работ завершен к 1967 г. Было восстановлено большинство парковых сооружений — Главный вход, Храм Потемкина (Ротонда), колонна Пеликана, Арочный и Китайский мостики, колоннада Эхо. То, что удалось спасти среди развалин сгоревших павильонов и то, что не разъехалось по другим музеям, сосредоточено в местном музее. Среди них и фигура Артемиды, некогда стоявшей перед Бальным залом. В музее есть даже два ливрейных фрака слуг Браницких.