Французский бульвар. Введение.

Герб Одессы


использование материалов только с согласия автора


Французский бульвар — когда то одна из самых прекрасных улиц нашего города, когда-то загородная, разделенная на большие участки с огромными прекрасными дачами известных одесситов. В начале ХХ века, это была одна из самых благоустроенных улиц Одессы. Теперь идут многочисленные споры о том, чтобы снять брусчатку, расширить улицу и превратить ее в хай-вей. Сторонники этой идеи считают, что езда по брусчатке вредит автомобилю, улица узкая и несовременная, а на дворе XXI век. Мне кажется что если убрать брусчатку, то это будет вредить голове. Слава Богу, есть еще множествр людей, убежденных в том, что модернизация разрушит неповторимый ансамбль бульвара и это – преступление. Я принадлежу к ним. А тем, кому плохо ездить, я предложил бы подумать о других ценностях в жизни. Пока не поздно. Хотя я в это совершенно не верю.
Но вернемся к истории прошлого бульвара.
Вот что удалось прочесть в духовном наследии протоирея Алексея Кравченко, в его воспоминаниях об Одессе: —

«Можно сложить поэму бульвару, где узорные решетки барельефных оград, гранитная мостовая, особняки бывших вилл, дворцов, арка с эмблемой «Франция – Россия», дача Маразли с пугающим и заставляющим разыграться воображение местным преданием и вновь виллы греческих негоциантов, утопающие в зелени чинар или акаций».

Кравченко пишет об арке, ведущей к бывшей даче Елисеевых, нам более известной как завод шампанских вин. На этой арке сохранились два круглых барельефа, украшенных головами мужчины и женщины, где были эти самые надписи — «France» и «Russie».
Сначала исчезла надпись Россия, а потом и Франция…

Малофонтанская дорога конец XIX в

Малофонтанская дорога. Конец XIX века.

Французский бульвар — до 1901 года именовался Малофонтанской дорогой. По версии, высказанной одесским краеведом В. Нетребским, еще раньше он назывался Хуторской дорогой. Нетребский в свою очередь ссылается на другого известного краеведа, В.А. Чарнецкого. Вполне логичная версия, учитывая, что улица состояла из дач состоятельных господ. а дачи в те времена называли «хуторами», но пока в документах название «Хуторская дорога» мне не попадалось..
Вот что писали об Одессе 1820-х гг., когда стала вычерчиваться Малофонтанская дорога: — «За пределами Одессы было несколько оазисов — дач : де Ришелье, на Водяной балке и на Малофонтанской дороге, графа Ланжерона, (местность сохранила доныне это название), например Рено, где Пушкин будто бы прощался с Черным морем. Но все это было, можно сказать, в самом примитивном виде, и по Малофонтанской дороге были лужи, похожие на озера, где лицеисты охотились за дичью; поздно вечером здесь проходить было далеко небезопасно, как и вообще в окрестностях Одессы, — впрочем, даже и не в столь отдаленное время».*
Историю названия «Французский бульвар» я отдельно рассказал здесь.
После окончательной победы пролетариата, когда логика была заменена идеологией, бульвар стал именоваться Пролетарским (с 1920) , в честь победившего класса, который и продолжает портить и разрушать все, даже дорвавшись до денег. Пролетарским он оставался до 90-х годов.


* 1799-1899 Пушкинские дни в Одессе. Сборник Императорского Новороссийского Университета. Одесса, 1900.

Зуев

Ту улицу, которую мы сейчас с вами можем еще видеть не совсем уничтоженной многоэтажными монстрами, спроектировал гражданский инженер В.И. Зуев — он расширил с 17 до 25 метров и замостил проезжую часть, на Французском бульваре были проведены водопровод, телефон, электрическое освещение, газопровод и канализация.

Проект Фр. бульвара

Но в начале Одессы, т.е. в начале XIX века здесь все было по-другому. Освоение бульвара началось с морской стороны, позднее и с противоположной. Морская сторона (в имущественных документах так и писали — «вдоль моря») распологались 6 участков четыре из которых были примерно равны между собой и два по-меньше. Кому они принадлежали и кто были первые жители освоившие эту степную тогда зону — читайте ниже

Одесса, Малофонтанская дорога, 1824 год.

Фрагмент карты-схемы из книги В.А. Михальченко и О.Г. Свирина «Да будет правда»   
В начале XIX века территория нынешнего бульвара была совсем загородной и приморскую ее сторону занимали, как тогда это называлось, хутора известных фамилий.
Схема дает общее представление о том, в какой последовательности располагались и какого размера были хутора в начале XIX века на тогдашней Малофонтанской дороге


Хутор Кобле

 

Номер 3- участок Фомы Александровича Кобле, коменданта г. Одессы. Генерал майор Фома Александрович Кобле (Thomas Coble) получил в 1813 году от Одесского Строительного Комитета первоначально хутор размером в 10 десятин «за большой крепостью над морским берегом», позднее, в 1817 году «при уравнении всех хуторов и проведении прямой линии» у Фомы Александровича оказалось уже 24 десятины и 56 кв. саженей удобной и 10 десятин и 2072 неудобной земли, (хорошо ж умели проводить «прямые линии однако! ))), на владение которыми Фоме Александровичу 13 -го сентября 1817 года был выдан «Открытый лист», где между прочим указывались и ограничения накладываемые на владельца этой земли : —

Из «Открытого Листа» на владение Хутором, данного Одесским Строительным Комитетом 13 сентября 1817 года Генерал-Майору Фоме Александровичу Кобле
«…  Дать Господину Генерал-майору и кавалеру Кобле открытый лист предоставив оным право оную землю с заведением продать, заложить и во владение и крепости управлять. Но при владении сей землей он Господин Генерал-Майор Кобле или покупщик ограничиваются, что можно пользоваться землею от хозяйственного на ней заведения именно:
— садоводства, хлебопашества, домостроительства и других законом положенных статей; но запрещается заводить там без особого позволения от начальства винокуренных или пивоваренных заводов, и не производить винной продажи без особого так же позволения. И дабы сие постановление сохраняемо было и тогда, когда хутор сей перейдет каким нибудь образом в другие руки, то при продаже или другом каком управлении должно с покупщиком или принимателем в свое владение сего хутора постановить на тех же правилах, какие ему Господину Генерал-майору и кавалеру Кобле от комитета постановлены».

На этом открытом листе, в качестве присутствовавшего при выдаче и засвидетельствовашего это, стоит подпись и другого знаменитого одессита и соседа Кобле по хуторам — барона Ивана Петровича Рено. Кобле практически не жил на хуторе, а предпочитал его сдавать. Так, одним из его постояльцев был одесский градоначальник граф А.Д. Гурьев (Count A. Guryev). Именно тут 22 июля 1823 года граф  Гурьев давал парадный обед в честь приезда в Одессу графа Воронцова. Княгиня Вера Вяземская (Princess Vera Vazemskaya), подруга Пушкина, бывшая здесь летом, писала мужу  «У них каждый день гости и стол, который может принять и 10 человек, являющихся без приглашения… при этом не менее 12 блюд». Позднее хутор  купил Иван Онуфриевич Курис (Ivan Onufriyevich Kuris), владелец Курисово-Покровского. Украшением этого приморского хутора стал построенный на некотором расстоянии от обрыва прекрасный дом, от которого к морю вела деревянная крытая галерея.*  На его же участке, под цифрой 4 — дача князя Николая Радионовича Кантакузена (Prince Nikolai Radionovich Cantacouzin) , генерал-майора, из рода бывших Господарей Молдавских.


* В.А. Михальченко и О.Г. Свирин, «Да будет правда»


Хутор Россети

 

Под цифрой 5 на карте —  хутор площадью в 37 десятин, принадлежавший с 6 июня 1804 года Осипу Россету ( Сhevalier de Rossette), уроженцу Безансона, смежного с Швейцарией. Его мать была девица Лагарп, сестра наставника Императора Александра, полковника Лагарпа (Frédéric-César Laharpe). В России он поучаствовал в Русско-Турецкой войне, и за участие во взятии Оча­кова он получил Георгия на шею, очаковскую золотую медаль и шесть тысяч десятин земли на Телигуле. Получил чин коллежского советника. Попав вместе с Ришелье в Одессу, занял должность Инспектора портового карантина и был членом Одесского Строительного комитета. Вскоре Осип Иванович занялся еще и печатным делом, а на своем участке, на берегу моря, он выстроил мельницу. Умер он 10 декабря 1813 от чумы, и хутор перешел к его жене, Надежде Ивановне. Позднее Надежда Ивановна вышла замуж за известного военного — в то время артиллерии полковника Ивана Карловича Арнольди (Ivan Karlovich Arnoldi), будущего генерала. Дочь Осипа Россетти и Надежды Ивановны — Александра Осиповна Смирнова-Россет (Россетти) (Alexandra Osipovna Smirnova-Rossette) — была хорошей знакомой Пушкина, Лермонтова, Гоголя, фрейлиной двух Императриц. В своих воспоминаниях она описывает людей своего круга, между прочим упоминая и хутор — «Хутор наш считался лучшим. Отец мой сам сажал, прививал деревья, даже развел виноградники и посадил тополя»*


*Валерий Нетребский, «Деловые люди Одессы», Одесса, 2003.

Александра Осиповна Смирнова-Россети

Александра Осиповна Смирнова-Россети

Лев Александрович Нарышкин

Лев Александрович Нарышкин

В 1819 -м году за хутор развернулась настоящая борьба. Очевидно, перед смертью своей, г-н коллежский советник Россети взял взаймы деньги у некоего купца Петра Лоди, обеспечив заем хутором. Так или иначе, но через некоторое время после смерти Россети, Коммерческим судом Одессы хутор был взят под арест, поставлен под надзор полиции и выставлен в публичную продажу по цене 40 тысяч рублей. Однако этот хутор был единственным материальным обеспечением детей Россети, и его вдова, в то время уже сочетавшаяся вторым браком за полковником артиллерии Арнольди, подала апелляцию в Правительствующий Сенат. До решения вопроса Сенатом, хутор оставался собственностью Надежды Россети-Арнольди. Семейство Арнольди выехало из Одессы «для службы Государю-императору и Отечеству», а городская власть, видя простаивающее имение, решило поселить на нем ботаника (садовника) Десмета, которому надлежало следить за Ботаническим садом. У хозяйки имения, Надежды Россети-Арнольди, как говорится, «забыли спросить». Хотя Комитет спросил у поверенного Надежды Россети, можно ли поселить там временно садовника, на что письмом был получен ответ что можно, причем даже бесплатно, если Десмет будет смотреть за обширным фруктовым садом. Поселившись, Десмет развернул там бурную деятельность — устроил грядки для рассады, выкорчевал фруктовый сад — большую его часть, использовал дом по своему усмотрению и т.д.  Полковник  Арнольди, узнав об этом, был очень не доволен и потребовал компенсировать ему убытки. Чтобы замять скандал, граф Ланжерон и управляющий одесскою таможней г-н Дитерихс сделали полковнику предложение — они компенсируют  ему 8000 рублей за «разорение фруктового сада» и выкупают у него хутор еще за 42000 рублей, с условием, что 40000 пока остаются в Одесском Строительном комитете — до тех пор, пока дело о хуторе будет рассматриваться в Правительствующем Сенате. При этом полковник получал бы проценты с этой суммы, которые он однако должен был бы вернуть Комитету в случае благоприятного для себя решения Сената. Арнольди написал рапорт, в котором еще раз описал «совершенное разорение причинившее … на несколько тысяч рублей убытку … малолетним детям моим». И вот, после того, как на дважды сделанное полковнику Арнольди, (представлявшему интересы своей жены — хозяйки имения) — предложение поступило от полковника согласие, городская власть передумала выкупать хутор, видимо испугавшись своей щедрости. Полковник 17-го сентября 1819 года написал Ланжерону, подробно описав претензии свои, потребовал их удовлетворить, в противном случае «осмелюсь я утруждать Государя Императора, и у Престола Его буду отыскивать права мои противу самовластного распоряжения Одесского Комитета моею собственностью». Позже он потребовал отдать ему прошение его жены о продаже хутора, оно было возвращено, причем Арнольди написал Ланжерону, что несколько раз приходил к нему домой, но того не было дома).
История тянулась, городская власть снаряжала одно обследование места за другим, в которых, кстати, участвовали и соседи по хутору — например г-н Рено. Позже вмешался начальник Арнольди, Генерал-Фельдцехмейстер Великий Князь Михаил Павлович, брат Императора, сам Александр I, ценивший грамотного офицера Арнольди. В 1824 году, когда  Арнольди уже был Генерал-майором, в Одессу прибыло предписание №204 от г-на Управляющего Министерством Внутренних дел, в котором говорилось, что «Государь Император Высочайше повелеть соизволил, в вознаграждение за убытки … выдать 18250 руб ассигнациями, сада в казну не покупать», и т.д. Причем интересно, что сумма эта должна быть  «препровождена к г. Генералу Аракчееву для обращения в пользу малолетних детей супруги Генерал-Майора Арнольди от первого ея брака»…
Однако закончилось это не исполнением Государевой воли, а коммерческой сделкой — 15 мая 1824 года Надежда Ивановна Россетти-Арнольди (Nadezhda Ivanovna Rossette-Arnoldi) продала хутор Льву Александровичу Нарышкину (Lev Alexandrovich Naryshkin), мужу графини Софьи Станиславовны Потоцкой (Sofia Stanislavovna comtesse Potozki), владельцу дворца на Софиевской, где сейчас Художественный музей. Сумма сделки была 31000 рублей. Впрочем, городская власть продолжала еще до следующего года писать бумаги и думать, что делать с «предписанием г-на Управляющего Министерством Внутренних дел»…
Затем Нарышкины продали этот хутор возможно городу, во всяком случае на нем опять(!) поселился  «г-н инспектор  Ботанического сада» Десмет (например, он жил там в 1834-м году), а позже (1838?) этот хутор был продан по частям — часть купил купец Моберли (Moberli), а часть досталась графу М.С. Воронцову (Comte Mikhail de Voronzov)


Хутор Фиогности

 

Номер 6 —  хутор Антония Фиогности (Antoni Fiognosti) – Французский бульвар, 37-63, — владелец хутора «симпатичный грек», как писала Вера Вяземская, — «который владеет рыбными промыслами и виноградниками, и скоро я буду пользоваться этими обоими благами». Вяземская жила тут с 27 июня по август 1824 года,  с детьми. К хутору вел крутой подъем — Вяземская пишет об этом мужу : — » «Чтобы добраться до дому, мне надо последние полверсты идти домой пешком, так как хутор стоит на такой круче, куда никакой экипаж не может подняться». Сам хутор располагался на мысе, средняя часть которого выдавалась в море. На верхнем плато мыса был сторожевой кордон. Растительности на хуторе тогда было мало, Вяземская жаловалась на палящее солнце и просила Льва Нарышкина, — тогда уже соседа по хутору — достать ей тент. Пушкин часто бывал у княгини  Веры Федоровны Вяземской. Приведем еще один из отрывков ее письма к мужу:
— «Я себе позволяю сейчас располагаться на огромных камнях, выдвинутых в море, и смотреть, как волны разбиваются у моих ног. Иногда я не нахожу храбрости ожидать девятый вал, когда он приближается слишком поспешно; я тогда стараюсь убежать еще поспешнее и возвращаюсь минутой спустя. Как-то мне случилось вместе с графиней Воронцовой и Пушкиным ожидать девятый вал, и мы были им так обрызганы, что пришлось менять одежду».
25 июля 1824 года Вяземская пишет о окружающей ее природе : «Какая пора, дорогой друг! Я никогда не видела ничего подобного: ни облака, ни зефира, море спокойное и сверкающее, никогда снег не был так ослепителен, при этом оно все в оттенках от разных течений ручьев, которые в него впадают, это действительно великолепно…»


Хутор Рено

 

Далее под номером 7 — Хутор коммерции советника Ивана (Жана) Рено (Jean Renaud). Он простирался от нынешнего дома 63 до места, где еще недавно был лифт Чкаловского санатория, где чкаловский пляж. Дача Рено была одной из самых благоустроенных. Вот, что мы можем прочитать в «Одесском Альманахе» за 1831 год: «Высокий берег, как стена, окружает сию прекрасную дачу, служа преградою ветрам,…благоухающая акация, абрикосовые деревья, кусты черешни, весною подобны огромным кораллам: так они бывают облиты розовидными цветами…». Рено удачно использовал рельеф местности своей дачи. Была даже купальня среди скал в форме раковины.
Это одно из Пушкинских мест Одессы. Вот что писал об этом Погодин  (1854) :

Очевидцы сказывали нам, что иногда, в послеобеденное время, а иногда и в лунные ночи, Пушкин езжал за город, в двух верстах от него, на дачу, бывшую Рено, где открывается весь полукруг морского горизонта, и где летом 1828 г. Е.И.В. Государыня Императрица Александра Феодоровна изволила иметь свое пребывание. При Пушкине (Пушкин покинул Одессу в 1824 году — С.К.) на даче этой не было ни больших построек, ни роскошных беседок с мраморными статуями и обелисками, которые были в них в последствии. Тогда это было дико-поэтическое место уединения, в котором наш поэт, конечно, бродил над морем, и, внемля говору его валов предавался своим заветным мечтам. Можно подумать, что стихотворение «К морю»
Прощай, свободная стихия,
В последний раз передо мной
Ты катишь волны голубые
И блещешь гордою красой
было написано в этом уединении. Поэт в нем обращается к стихии, которая подарила его многими, столь прекрасными думами».

Хутор Рено

Хутор Рено

Именно здесь, на хуторе Рено Пушкин, в уединенном гроте, тайно встречался с Елизаветой Ксаверьевной Воронцовой (Elizaveta Xaveryevna Voronzova). По одной из версий, именно здесь, а не в Крыму, графиня Воронцова подарила Пушкину знаменитый перстень-талисман, который затем, раненый и погибающий поэт, подарил Жуковскому.
Теперь предоставим слово действительному члену Императорского Русского Географического общества К. Зеленецкому (1857 год) : —

От хутора графини Ланжерон тянется, как мы уже сказали, вдоль по морскому берегу, целый ряд загородных домов с садами. Главную прелесть всем им сообщает прибрежье открытого моря, волны которого омывают их. Но между ними особенно замечательна большая дача, которая долго была известна под именем хутора барона Рено и которая принадлежит теперь разным владельцам. Она красовалась, особенно во время бывшего своего владельца, большим домом с несколькими флигелями, густыми рощицами, роскошными аллеями и беседками, среди которых стояли мраморные статуи Венер, Фавнов, Аполлонов, гениев, выписанные из Италии. На этой даче летом 1828 года изволила иметь пребывание с семейством и двором своим, Ея Величество Государыня Императрица Александра Феодоровна. Это была блестящая эпоха Одессы. Безперестанные известия о победах войск наших и о занятии крепостей на берегах Дуная сопровождались торжественными молебнами с колокольным звоном по всему городу и пушечными выстрелами. Празднества и балы украшаемы были большим числом наших сановников и посланников, министров и генералов почти всех европейских держав. Государыня Императрица, вместе с Августейшим  супругом своим и семейством, прибыла в Одессу 15 мая этого года и 14 июня переехала на дачу Рено, где для морских ванн Ея Величества устроена была прелестная, в дико-поэтическом вкусе, купальня. В августе Ея Величество с покойным Императором, посетила на яхте «Утеха» Николаев и 9 сентября оставила Одессу и отправилась в Петербург…

 

Императрица Александра Феодоровна и Великая Княгиня Мария Николаевна на берегу Черного Моря.

Императрица Александра Феодоровна и Великая Княгиня
Мария Николаевна на берегу Черного Моря.
Портрет работы П.Ф. Сколова 

Может мы прозевали свой маленький Петергоф?…
Однако вот немного менее восторженное описание хутора барона Рено, немного даже более раннее, чем предыдущее — от 1845 года : —

… Век не забуду этой прогулки по морскому берегу, где некогда величайшая в мире Царица изволила помещаться в тесном домике, ожидая из Варны Августейшего Супруга своего, победившего Турков. На стене дома и в одной из комнат надписи о пребывании здесь Государыни Императрицы с 14 июня по 10 Августа 1828 года. Без этих надписей никто бы не поверил, что такая Высокая Особа удостоила Своим присутствием эти маленькие, низкие комнаты. Многому можно научиться здесь, запасаясь сладкими воспоминаниями.
Хозяйка за границею, и в опустелом хуторе её все обветшало, дорожки заглохли, беседки и мостики разваливаются; только одно местоположение осталось живописно. Чудное действие производит море!

— так делилась своим впечатлениями русская путешественница в 1845 году.


Хутор Рашковича

 

Номер 8 — небольшой хутор купца Рашковича (Rashkovich). Под цифрой 9, там где сейчас основная территория Ботанического сада, находился хутор приморский хутор Ришельевского лицея. Другой хутор лицея -где позднее был первый одесский Ботанический сад, и о котором речь еще впереди — значится под цифрой 11


5 thoughts on “Французский бульвар. Введение.”

  1. Спасибо за сохранение истории нашей жемчужины! Очень хочется узнать о детском санатории в Кирпичном переулке.

  2. Добрый день! Очень приятно было отследить жизнь Кобле и Россета одесского периода  жизни. Так сложилось, что мне приходится исследовать их более ранние периоды. По жизни они  тесно контактировали с Н.С. Мордвиновым и И.И. Дофине в Херсоне.  Рад буду общению с вами по этим и другим личностям IViii-XiX веков. С уважением, Сергей Юрьевич.

  3. на экскурсии по Французскому Бульвару нам рассказали о том, что там был выстроен первый приют для собак. Я забыла кем именно и что там сейчас расположено. Вы мне можете напомнить пожалуйста.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *