История Колоннады и проблемы её реставрации, которые мы обсудили с Анатолием Изотовым.
Использование материалов сайта только с согласия автора.
Среди наиболее известных и значимых архитектурных символов Одессы – колоннада Воронцовского дворца. Изящно изогнутая, прекрасно вписанная в окружающее пространство, с великолепными пропорциями. Её десять пар стройных колонн притягивают к себе и своей собственной красотой, и прекрасным видом, открывающемся с ее площадки.
С точки зрения архитектуры, наша колоннада – это бельведер, что дословно означает «прекрасный вид». Слово пришло к нам из Италии, в которой, как известно красоту не только умеют создавать, но и оценить. Именно для созерцания окружающей красоты итальянцы и стали строить такие вот лёгкие романтичные постройки, обычно на возвышенностях, с которых можно обозревать окрестности.Одессу и Италию связывает очень много. Это и бывшая Итальянская улица и нынешний Итальянский бульвар, и мостовые, выложенные из привезенного из Италии камня, и конечно же архитектура. Достаточно перечислить фамилии архитекторов, строивших Одессу в ее золотом, XIX веке: Фраполли, Даллаква, Камбиаджо, Скудиери, Торичелли, Моранди… Особое место в ряду этих мастеров конечно принадлежит Францу Карловичу Боффо, автору комплекса Воронцовского дворца, куда входит и колоннада. Считается, что Франческо Боффо, обучавшийся в университете города Турина, прибыл в Одессу в 1818 году в возрасте 38 лет, будучи на тот момент состоявшемся архитектором — его постройки были хорошо известны, например в Польше. Но Боффо выбрал именно Одессу, отдав ей 50 лет своей жизни.
Чтобы немного освежить память читателя, перечислю то, что оставил нам Боффо. Именно им созданы Потемкинская лестница и полуциркульные здания у Дюка, ряд особняков на Приморском бульваре и Сабанеев мост, здание Городской Думы и арка на дачу Ланжерон, множество других построек, общим числом около 50. Возможно, он имеет отношение и к постройке дворца Нарышкиных – нынешнего Художественного музея на Софиевской. А примерно в 200 км от Одессы красуется и выстроенный Боффо дворец господ Чарномских (Винницкая область), внешне напоминающий здание Белого дома в Вашингтоне.
Мне хочется особо подчеркнуть заслуги и опытность этого архитектора, чтобы объяснить причину, по которой граф Михаил Семенович Воронцов выбрал именно Франческо, тогда уже Франца Карловича Боффо, для постройки своей резиденции генерал-губернатора Новороссийского края.
В начале 1820-х гг. нынешний Приморский бульвар как раз только появился. Ещё только недавно пустынное место у обрыва было разровнено, на нем разбит собственно бульвар, высажены деревца, установлены скамьи и перила. Его северо-западная оконечность представляла собой довольно пустынный участок, где стоял небольшой домик помещика Куликовского. Воронцов место выкупил, домик снесли, и Боффо выстроил свой шедевр. Тогда, он кстати не звался дворцом, а просто «домом» – домом князя Воронцова. Удачно вписав в местность дом и служебные здания, Боффо нужно было создать некую архитектурную изюминку, завершавшую созданный им комплекс. Этой изюминкой и стала колоннада. Она расположилась на бровке плато над Военной балкой и притягивала взгляд прибывающих в Одессу кораблей… Десять пар тосканских колон, поставленные на высокий цоколь (стереобат) под одной крышей, двухмаршевые ступени с двух сторон и главное, этот волнующий взгляд изгиб, делают нашу колоннаду особенной.
Благодаря своему расположению, колоннада является не только частью комплекса Воронцовского дворца но и завершающим элементом архитектурного ансамбля Приморского бульвара.
Мне попадались утверждения, что якобы при Михаиле Семеновиче здесь, в колоннаде, была оранжерея. Однако сохранившиеся архитектурные чертежи и изображения не показывают этого. Но оранжерея действительно была, только в другой – колоннаде Воронцовского дворца, там где сейчас по вечерам собирается публика для танцев.
[slideshow_deploy id=’13468′]
Архитектурный план усадьбы Михаила Семеновича Воронцова. 1820-30-е гг.
Не все из построек усадебного комплекса дома графа, а затем светлейшего князя Михаила Семеновича Воронцова дожило до наших дней – навсегда утрачен корпус дворца, именовавшийся Орловским, находившийся как раз напротив колоннады (на этом месте сейчас лестница); исчезла отлитая в Санкт-Петербурге великолепная решетка, отделявшая дворец от Приморского бульвара, с воротами, охранявшимися двумя львами на мощных столпах (сейчас эти львы как раз у лестницы); нет больше фонтана у дворца…
А теперь, как выясняется, угроза нависла и над самой колоннадой. Но, к счастью, решение о ее спасении принято вовремя. Наверно многие из одесситов обратили внимание на то, что вокруг колоннады началось в последние дни какое-то действо. О том, что же там на самом деле происходит, мы узнаем у непосредственного участника событий, Анатолия Александровича Изотова.
С. – Анатолий, для начала расскажите о себе, кто вы?
А. – Кандидат архитектуры по специальности «Теория архитектуры, реставрация памятников архитектуры», архитектор-реставратор. Руководитель группы Архитектурного отдела Украинского государственного научно-исследовательского и проектного института «УкрНИИпроектреставрация» Минрегиона Украины – базовой организации в сфере реставрации в Украине. Кроме того являюсь директором Научно-исследовательского и проектного центра архитектурного и градостроительного наследия. В первом случае спасаем профессиональную составляющую сферы реставрации, являясь например соавтором новых реставрационных норм. Во втором случае – спасаю оставшихся в сфере профессионалов и постепенно готовлю молодых, ведь новые кадры в сферу почти не приходят. Сфера профессиональной реставрации постепенно умирает, а без неё никак – это престиж государства.
Анатолий Александрович Изотов,
фото Олена Задорожна
С. – Отлично. Насколько я понимаю, в Вашем ведении сейчас оказалась наша знаменитая колоннада, и Вами были проведены её исследования. Каковы результаты?
А. – Относительно «моего ведения», то по большей мере это громко сказано. Была просьба произвести дополнительное обследование сооружения и начать научное сопровождение реставрацией Его целью являлось уточнение исторических строительных особенностей сооружения, состояния его конструкций сегодня и предоставление заключения по всем этим и иным позициям. В том числе подготовка рекомендаций по отдельным вопросам реставрации. В перспективе ждём выводов по отобранным образцам из химико-технологической лаборатории, результаты которой также прольют свет не только на строительную историю сооружения, но и способствуют уточнению отдельных вопросов дальнейшей реставрации.
В целом, в результате обследования сооружения, были найдены такие вещи, которые, скажем так, в книгах нигде не описаны, в публикациях они отсутствуют, но представляют собой интерес с точки зрения того, как это, в принципе простое внешне сооружение, интересно решено конструктивно и технологически.
В первую очередь хотелось бы сказать, что колоннада, или бельведер, как оно собственно и обозначено в документе о государственном учёте памятников архитектуры в далёком августе 1963 года построен по всем канонам античности. И речь идёт не столько об архитектурном решении объёма в стиле позднего классицизма, сколько о применённых строительных технологиях, которые были присущи именно «антике». Начиная от наборных колонн из блоков ракушняка круглого сечения (так называемых «барабанов»), и заканчивая всей конструкцией, находящейся выше абака колонны. Это и параллельно положенные на колонны два ряда балок как в античных храмах. В них они конечно были каменные, а в бельведере они деревянные. Хотя принцип был тот же. Как пример в этом контексте можно привести храм Аполлона Эпикурейского в Бассах. Эти балки выполнены из брусьев соединённых между собой косыми замками. Они формируют основу на которой лежит и антаблемент, и возвышаются фронтоны, и устроены конструкции крыши. Здесь же стоит отметить и уникальный прием, который был использован при строительстве. Это облицовка балок по нижним и фасадным поверхностям деревянных брусьев кирпичом 225х115х35 мм. Этот кирпич примыкает «постелью» к плоскости брусьев (т.е. кладка выполнена в четверть кирпича). Закреплён кирпич к брусьям квадратными в сечении гвоздями. Их мы тоже нашли. Важно отметить, что кирпич в данном случае имел две функции. Первая сугубо эстетическая. Швы между кирпичами выполнялись методом «затирки», а поверхность только белилась, что создавало художественный приём лёгкой рустованности поверхности. Вторая исключительно функциональная. Обеспечивалась защита тех участков деревянных брусьев, которые могли быть подвержены воздействию солнечных лучей, атмосферных осадков и иным факторам воздействия. Такая рустованная поверхность была лишь до тяги на антаблементе. Выше ракушняк просто штукатурился и белился.
Применялась при строительстве бельведера и хорошо известная специалистам-реставраторам технология армирования штукатурных растворов, когда в штукатурку добавлялись шерсть животных, растения и иные органические составляющие, которые перемешиваясь с раствором, способствовали увеличению связующих, а соответственно и прочностных характеристик раствора. Но это увидели лишь в результате раскрытия. Иначе это сделать не возможно.
С. – Насколько это было необычно для тех времен?
А. – Для тех времен это было нормой. Ведь в целом технология эта давняя, но, к сожалению, сегодня подзабытая. Сейчас применяют различные сетки. Но тут нужно понять, что если мы накладываем на сетку штукатурку, то это лишь связь штукатурки с поверхностью посредством сетки, и связь слоями. Потому формирование на стыках этих материалов трещин рано или поздно будет неизбежно. Данная же старинная технология позволяла органическими добавками связать основу и штукатурный раствор, одинаково скрепляя их по всей плоскости и в толще, позволяя наращивать довольно значительную массу, например на карнизах.
Нашли и брошенные на поверхности перекрытия остатки первоначального и раннего покрытия кровли. Второе покрытие вероятно относится к периоду после обстрела Одессы в 1854 году.
– «10 апреля 1854 года, во время Крымской войны, 9 кораблей соединенной англо-французской эскадры впервые обстреляли Одессу. Ворнцовский дворец был хорошо виден с моря и был отличным пристрелочным ориентиром. За один день здание сильно пострадало. Кроме пожжённых судов, многие дома бульварные потерпели от ядер, так: в дом и сад князя Воронцова попало до 200 ядер», – писал в своих воспоминаниях Николай Мурзакевич. Одно из них и теперь можно увидеть в стене эркера на первом этаже дворца.
Ядро в Колоннаде Воронцовского дворца
фотографии Евгения Сокольского
Хотя на сегодня конструкции крыши от первоначального и раннего периодов не сохранились ввиду устройства на определённом этапе металлической кровли. Но по историческим аналогам эти конструкции можно восстановить.
С. – А какая разница между понятиями «первоначальное» и «раннее»?
А. – Большинство зданий перестраивалось, достраивалось, ремонтировалось и т.д. Потому специалист-реставратор, а в первую очередь технолог-реставратор знает, что каждый период после «первоначального» будет «позднейшим». Но если мы говорим про небольшой отрезок во времени, в который произошли изменения, то следует применять термин «ранний», т.е. такой, что близок к первоначальному. Или же если мы не можем сказать однозначно, что например элемент первоначальный, но близок во времени, возникает сомнение и тогда специалист тоже применят термин «ранний». Это очень важно для науки, для реставрации. Вот так и с бельведером Воронцовского дворца. Первоначально его кровля была выполнена из сланца. И нашли мы его не под листами ныне лежащего на кровле металла, о чём говорили в местной прессе, а на перекрытии. Вероятно оставлены эти фрагменты строителями середины ХІХ века для истории.
С. – Что такое сланцевая черепица? Ведь это камень?
А. – То что мы нашли, следует называть сланцевыми пластинами. В целом сланец – это горные породы вулканического происхождения. Как строительный материал известен уже порядка 2000 лет. Потому сланец, из которого делают кровлю, иногда называют «ранний шифер» или «сланцевый шифер». Кстати сооружений более близких к нам эпох, где применён сланец, – это Букингемский дворец и Тауэр в Лондоне, замки Луары во Франции и многие иные исторические сооружения. Материал этот очень прост даже в работе и устойчив к воздействию окружающей среды, водоотталкивающий.
Остатки сланцевой кровли, найденные на колоннаде.
С. – Сланцевый шифер существует до сих пор, технология изготовления не утрачена?
А. – Технология не утрачена и применяется по сей день не только при реставрации памятников европейской старины, но и в новом строительстве. Если же говорить об Одессе и бельведере Воронцовского дворца, то вероятно следует говорить и об Англии, поскольку этот материал в период строительства данного комплекса активно поставлялся с Уэльских карьеров во всю Европу.
Думая о том, каким должен быть бельведер после реставрации, представляется что правильно было бы использовать изначальное покрытие из сланца, устроив предварительно по историческим аналогам конструкцию стропильной системы под сланцевое покрытие. Но это конечно уже этап проектирования, хотя было бы правильно для современников и потомков дать возможность видеть первоначальный вид этого сооружения, как его видел граф Воронцов.
Современная сланцевая черепица.
С. – Главной отличительной особенностью сланцевого покрытия, насколько я знаю, является его долговечность. Т.е. если сейчас технологически правильно произвести работы по его укладке, то следующий ремонт нам предстоит не ранее, чем через лет 100?
А. – Всё зависит от качества сланца и его структуры. Ведь бывает разный сланец. В Алтайском крае он один, в Хакасии он другой, а уэльский – третий. Но в целом, если говорить про азиатские месторождения, то свойства сланца там немного ниже и гарантию на него дадут лет на 80-120, а на уэльский гарантию могут дать и на 200 лет. Хотя конечно многое зависит от качества произведённых работ и от дальнейших нагрузок на сооружение, т.е. факторов влияния. Единственное что, можно было бы немного отступить сегодня от метода крепления сланцевых пластин к конструкциям крыши. Крепить не гвоздями и растворами, а специальными крепёжными «замками». В дальнейшем, при эксплуатации здания, это позволит при повреждении какой-то одной пластины не разбирать всю кровлю, а изъять только поврежденный элемент и заменить его. Это упрощает эксплуатацию кровли и уменьшает затраты на ремонты в дальнейшем. Но какая бы кровля не была, в любом случае необходимо предусмотреть техническое отверстие в потолке. Это дало бы возможность периодически свободно производить мониторинга состояния деревянных конструкций крыши, проветривать деревянные конструкции и проводить профилактические работы, например обработку этих конструкций био- и иной защитой. Т.е. работая над историческим объектом надо помнить две вещи: сохранять строительные технологии и материал прошлого и обеспечивать простоту эксплуатации в дальнейшем. А мониторинг технического состояния – это ещё и залог продления срока эксплуатации исторического объекта между периодами реставрации.
С. – Здесь мы вспоминаем, что отец Михаила Семеновича Воронцова, Семен Романович, служил послом в Великобритании, и более полувека прожил в Англии. Сам же Михаил Семенович детство и молодость провёл при отце – в Лондоне, где получил блестящее образование и наверняка мог ознакомиться со строительными технологиями Англии. Например, для другого своего дворца, в Алупке, граф Михаил Семенович пригласил английского архитектора Блора. Потому вполне вероятно, что те фрагменты сланцевого шифера, которые вы там обнаружили, были доставлены сюда из Англии.
А. – Конечно было бы очень интересно отправить найденный образец в Англию, для того, чтобы проанализировать его состав и свойства, или же правильнее – доставить английский образец сюда, с той же целью.
Квадратный в сечении гвоздь крепления первоначальной кровли.
Элемент крепления ранней кровли
С. – Тогда встает вопрос о крыше самого Воронцовского дворца. Чем она была покрыта? Ведь с трудом можно предположить, что дворец и колоннада были покрыты разными материалами. Может стоит залезть на чердак Воронцовского?
А. – Воронцовский дворец сильно пострадал во время военных действий и по нему проводились большие восстановительные работы в послевоенный период. Вряд ли там что-то осталось. Но конечно, в рамках теории, вполне вероятно, что для единого ансамбля использовалось одинаковое кровельное покрытие. Другими вариантами могла быть и голландская S-образная черепица и так называемая «черепица-татарка». Но в целом это вопрос дальнейших поисков и исследований, если такая задача будет. Есть примеры, когда какой-то первоначальный материал находили в земле возле здания. Когда будут вестись работы по Воронцовскому дворцу, вполне вероятно, что в земле могут ждать ещё не менее интересные находки. Может и тот же кровельный материал…
C. – А что представляет из себя второй тип, как вы сказали «ранний тип», покрытия кровли, который вы нашли?
А. – Это фрагмент керамической, так называемой, «черепицы-татарки». И не следует путать с керамической плоской черепицей типа «Marseille», который был изобретен братьями Джилардони в 1840 году, в 1850 году объединением французских производителей строительных материалов «Sosiétédes Tuileries et Céramiqes» (Marseille) было запатентовано форма и пропорции двух типов плоской керамической черепицы. На рынок Российской империи керамическая черепица, в обиходе «марселька», попала лишь в 1860-х годах. Потому в данном случае мы вероятнее всего имеем дело с керамической «черепицей-татаркой», которая в том же Мариуполе, например, производилась с первых десятилетий ХІХ века. Но для проверки этих данных следует сравнить найденный фрагмент с целым образцом названой керамической черепицы. По химическому составу можно было бы даже определить производителя, сравнивая с другими образцами. Но это уже отдельная научная работа.
Фрагмент черепицы – татарки, найденный в колоннаде.
Образец черепицы – татарки.
В любом случае керамическая черепица, как кровельный материал бельведера, пришла на смену сланцевой именно после обстрела Одессы в 1854 году. На рубеже XIX-XX веков кровля была заменена на листовой металл. Именно этот материал применялся в дальнейшем как кровельный.
С. – А каково общее состояние нашей одесской колоннады, каково состояние обследованных Вами архитектурных элементов, конструкций, насколько срочно там нужно провести реставрационные работы?
А. – Состояние сооружения требует реставрации. Это факт, не требующий доказательств. Есть понятие текущего ремонта, но рано или поздно здание или сооружение требует проведения именно реставрационных работ. Они могут проводиться как раз в несколько десятков лет, например раз в пятьдесят лет, так и в другой срок. Всё зависит от качества проведенных работ, от условий эксплуатации здания. В данном случае состояние здания требует проведения целостной реставрации с соблюдением всех технологических и технических аспектов реставрационных работ, не применяя модных в Украине полимерных материалов (например – пенопласта и т.п.).
С. – Насколько плачевно состояние элементов бельведера, в каком состоянии фундамент, сами колонны, крыша, кровля, всего того, что вы там обследовали?
А. – Для понимания всего состояния сооружения, необходимо провести работы по его очистке от всех позднейших наслоений. Снять штукатурный слой порядка десяти сантиметров, что позволит раскрыть и полностью оценить состояние стереобата, брусьев, дранки и т.д. Это кстати к разговору о том, что исследование памятника старины продолжается весь период работ на нём. Ведь нельзя, например, было бы снять все слои и оставить памятник на целый год «раздетым». А так всё происходит постепенно.
Потому могу сейчас говорить лишь о тех участках, где были выполнены зондажи. И если коротко о техническом состоянии открытых участков, то работы производить надо уже вчера.
Например. При раскрытии конструкций было установлено, что стереобат облицован кирпичом и отделан штукатурными слоями. Общая толщина такого «пирога» составляет до 100 мм. Так вот кирпич этот весь расслоился, превратился в некую жидкую слоистую массу, что вызвано капиллярным подсосом влаги из грунта ввиду отсутствия гидроизоляции фундаментов. Итог: необходимо снять эти наслоения, расчистить кладку, потом осушить её, гидроизолировать, оштукатурить. Хотя это предварительный вариант. При снятии штукатурки могут найтись, вероятно, и первоначальные облицовочные материалы.
Расслоение облицовочного кирпича.
Но вот что интересно: под открытыми влажными слоями находится ракушняк, который, не смотря ни на что при ударе молотком по его поверхности звенит, а сам молоток отскакивает. Так в полевых условиях проверяется прочность материала, до лабораторных испытаний. Возможно это какой-то не местный, высококачественный ракушняк, который при переувлажнении тем не менее сохранил свои прочностные характеристики. Однако снова же скажу, что это лишь небольшой раскрытый фрагмент. Дальнейшее снятие штукатурки покажет, в каком состоянии остальная часть ракушняка стереобата.
С. – Может быть он был пропитан каким то особым раствором?
А. – Либо он был пропитан каким-то гидрофобным раствором, либо его изначальная структура такая прочная, а может, произошли химико-геологические процессы, которые привели к затвердеванию ракушняка. Но учитывая, что он всё же на поверку оказался прочный, следует говорить, что ракушняк был сухим в момент этих процессов, т.е. влаги внутри него не было. Иначе бы превратился бы он в кашу, а потом в пыль. Дальнейшая шурфовка фундамента, думаю, сможет дать ответ на вопрос: почему на зданиях Одессы ракушняк скажем так «валится», при всего лишь косом дожде, а здесь, при постоянном подсосе влаги из грунта, разрушаются только облицовочные и ремонтные слои.
С. – А по цвету он отличается от привычного?
А. – Абсолютно нет. Может только слегка погрубевший, потемневший. Теперь пойдем выше. Что находится выше стереобата? Колонны. Они находятся в хорошем состоянии, хотя одна из них и дала небольшую осадку, но это могло произойти и много лет назад. Это всё равно еще нужно дополнительно исследовать и уточнять. А всё, что находится выше абака — это верхняя плита капители колонны, того, на что уложены в нашем случае деревянные брусья. Ракушняк, который лежит поверх брусьев, местами выветрился, местами переувлажнился и просто разрушается. Но хуже конечно состояние этих самых брусьев. И вот в этом кроется самая большая проблема. Поскольку именно на эти брусья уложены все конструкции: от антаблемента, выше брусьев, до конька кровли.
Ввиду разных причин, в том числе ремонтных работ, проведенных, судя по иконографическому материалу еще в период немецкой оккупации в 1942 году. В ходе этих работ был применен высококачественный цементный раствор, который перекрыл возможность дереву и ракушняку дышать. Такой высококачественный раствор, кстати точно немецкий и этого же периода, видел лишь один раз – в конюшнях Доминиканского монастыря в Виннице. Его ничто не берёт. Очень прочный. Но следует отметить, что при впитывании влаги наружу она уже выходить не будет. Вода аккумулировалась внутри, постепенно разрушая деревянные конструкции. Не обошлось и без жука-древоточца, результаты жизнедеятельности которого обнаружили в деревянных брусьях. Потому в отдельных местах, при небольшом физическом усилии, ракушняк превращается в песок, а брусья – в пыль. Сколько брусья ещё выдержат, в таком состоянии и при такой нагрузке, не известно. Изначально можно было бы рассматривать вопрос протезирования древесины, иными словами структурного химико-технологического её укрепления. Но учитывая состояние увиденного, это скорее из области фантастики. Потому путь будет более сложный технологически, но такой, который допустим при таком состоянии конструкций.
Речь идёт о расчистке всех поверхностей, снятие шаблонов карнизов, создание маркировочных чертежей, потом в соответствии с данными чертежами (маркировочной схемой) – маркировка каждого элемента. После этого производится разбор конструкций. В случае с бельведером – до абака.
Затем, снятие размеров с каждого элемента, изготовление идентичных (как по материалам, так и по геометрии) и по маркировочной схеме, по старым технологиям, с применением такого же состава строительных растворов, которые использовались изначально – восстановление антаблемента, фронтонов и кровли. При этом следует произвести работы по укреплению стволов колонн на период разборки верхней части. Конечно, необходимо будет создать и временное накрытие над сооружением с целью недопущения замокания конструкций во время дождей. Тут тогда станет вопрос и возможности восстановления изначального покрытия кровли сланцевым шифером.
С. – В Одессе существует легенда, о том, что там, в цоколе колоннады (стереобате), со стороны моря, была дверь, которая вела конечно же в катакомбы, которые выходили на берег моря и туда в эту дверь ночью отправляли похищенных девушек в гаремы Турции. Впрочем, эта легенда существует о множестве домов в Одессе, даже мой тихий двор ее не избежал.
А. – Воронцовский дворец, ниже уровня дневной поверхности…
С. – А что значит «ниже уровня дневной поверхности»?
А. – По другому – ниже уровня земли. Так вот. По периметру дворец имеет обводную сводчатую галерею. Она обеспечивала поддержание стабильного температурно-влажностного режима. Это трудно назвать катакомбами. Но в полу одного из подвальных помещений дворца есть вход в катакомбы. А что касается колоннады, то после снятия штукатурного слоя со стороны моря в стереобате станет ясно, есть там дверь и помещение за ней, или нет.
В любом случае это можно будет уточнить и в процессе закладки шурфа на площадке самой колоннады. Это необходимо будет для того, чтобы сняв позднейшие бетонные заливки попытаться найти остатки первоначального пола и сохранился ли он там вообще. Данный шурф также даст ответ на вопрос что внутри этой колоннады, пустоты или её стереобат является монолитной площадкой. Конечно, снимать цементную заливку пола, в рамках целостной реставрации, было бы правильным. На сегодня заливка местами в трещинах, а это прямая дорога внутрь конструкций для воды. Да и кладку из ракушняка при реставрации всегда рекомендуется высушивать, а потом уже производить иные работы.
С. – Думаю, что если там и было помещение, то граф Воронцов, как человек практичный, использовал его не для того, чтобы людей в Турцию отправлять, а хранил там продукты.
А. – Вероятно. Данное предположение может иметь место, пока не доказано обратное. И это снова к теме про исследования и их временные сроки.
С. – Анатолий, что такое правильная реставрация исторического объекта, как это все должно происходить?
А. – Методы и методики изучения, проектирования и производства работ на объектах культурного наследия являются трудоёмкими и при этом находятся в междисциплинарной плоскости. Учитывая, что каждый памятник старины индивидуален, то и подходы к каждому будут свои, особенные. И если для одного объекта методы будут правильными, то для другого они могут оказаться убийственными. Но всё же для каждого объекта есть единая система подхода.
На первом этапе собирается базовая информации об объекте, проводятся предварительные обследования. Это необходимо для того, чтобы было первое понимание: какие проблемы есть у памятника, чем он болеет, как лечить. Первый этап назвал бы «терапевтическим» при котором используются методы предварительной диагностики. Делается предварительное заключение, на основании которого формируются программы научно-исследовательских и научно-проектных работ. Именно к программе научно-исследовательских работ прилагается и схема с указанием участков установки зондажей, заложения шурфов и скважин. И для каждого зондажа и шурфа ставится задача: что мы хотим там увидеть, что искать. На этом же этапе выполняется и смета на научно-исследовательские и научно-проектные работы.
На втором этапе идут уже комплексные научные изыскания, состав и направленность которых определяется сформированной программой научно-исследовательских работ. Этот этап уже относится к комплексной диагностике. Проводятся архитектурные или архитектурно-археологические обмеры, все зондажи у шурфы при обмерах фиксируются графически и фотографически, чтобы всё задокументировать. Выполняются инженерно-геодезические, топографические и инженерно-геологические изыскания, обследование инженерных сетей и в первую очередь – исторических, детальное конструкторское обследование с испытанием строительных материалов в лаборатории. Но в первых рядах, конечно же, стоит научно-технологическое исследование, с лабораторными исследованиями материалов, определением их состава, причин и биологии поражения. В целом, это огромный блок различных работ, которые в краткие сроки дают полную и широкую картину истории болезни памятника старины. Потому данный этап и имеет название «Комплексные научные исследования». Это упрощает работу проектировщикам и обеспечивает грамотный профессиональный подход, который не навредит зданию или сооружению в процессе производства работ.
Но нужно помнить, что в рамках канонов реставрации исследовательская работа по изучению памятника не завершается вплоть до сдачи объекта в эксплуатацию. Об этом мы уже говорили. Ведь всегда могут возникать уточнения. Например — мы не знаем, что в колоннаде есть ядро и находим его случайно. Необходимо произвести дополнительные замеры, привязку к месту расположения, чтобы после производства работ вернуть его на место, предварительно выполнив конструкции его крепления, произвести сигнацию.
С. – А что такое сигнация?
А. – В реставрации это разграничение подлинника и новодела. В данном случае бальведер – подлинник, ядро – новодел. С целью показать, что ядро не является «авторской задумкой» его не надо будет закрашивать. А наоброт максимально расчистить, показать его структуру, чтобы был самостоятельным элементом, а не частью архитектурного декора, если его закрасят. Это простой пример. Бывают примеры и намного сложнее. Потому процесс реставрации всегда предполагает определённые уточнения ввиду обнаружения чего-то нового в процессе работ.
Вот и в данном случае были произведены как раз такие дополнительные исследования с установкой зондажей, которые многие одесситы почему-то восприняли как разрушение памятника. Но зондажи неизбежны в процессе исследования объекта. Это норма реставрационной методики.
«Зондаж – фрагментарное раскрытие памятника, его элементов от верхних слоев с целью выявления, фиксации и исследования аутентичных и более поздних конструкций и материалов, установление участков утраченных элементов, их характеристик и строительной периодизации, а также определения технического состояния материалов и конструкций (кирпич, деревянный брус, плинфа, камень и т.д.)» –
И если в ходе таких исследований появляются дополнительные данные, влияющие на сохранение памятника старины, то допускается внесение изменений в научно-проектную документацию с учетом новых полученных данных уже в процессе работ. Тем рабочая документация, которая предоставляется производственникам, и отличается от исполнительной документации, которая формируется под воздействием появления новых данных и соответственно корректировки рабочей документации. Потому и к научно-реставрационному отчёту, подшивается кроме всего прочего и исполнительная документация, как таковая, которая даёт ответ будущим поколения: какие фактически были приняты научно-проектные решения.
Потому и говорить следует не о правильной реставрации, а о реставрационных принципах, методах и методиках. И их либо придерживаются, либо нет. И если нет, то это уже что угодно, но только не реставрация. И не важно: правильная она или нет. Главное то, что это уже будет не реставрация.
С. – Предусматриваются также наверняка и какие-то историко-документальные исследования
А. – Безусловно. Это является одним из первых направлений исследований. В реставрации они называются историко-архивные и библиографические исследования, результатом которых является историко-архитектурная или историко-градостроительная справка. Эти исследования либо дополняют общую картину, либо дают направленность натурных изысканий на объекте.
Например. Мы обнаружили на объекте нечто и хотим найти подтверждение или объяснение этому в исторических материалах. Либо же наоборот находим в исторических или архивных материалах нечто, чего внешне на объекте не видим. Тогда производятся дополнительные натурные исследования, которые позволяют подтвердить или опровергнуть ту или иную историческую информацию. Это может быть информация, найденная в каких-либо архивах, книгах, биографиях, альбомах, воспоминаниях и т.д. Даже на иконографических материалах иногда бывают изображения частей или элементов, которые требуют уточнения: так было ли оно на самом деле? Или же это просто была фантазия художника.
Таким образом реставрация – это сложная научная работа, а реставратор – ответственная, но увлекательная и интересная профессия. Ведь, по сути, реставратор – это адвокат истории, который ищет данные, выстраивает цепь событий и восстанавливает, доказывая, историческую справедливость по отношению к памятнику старины. При этом одним из принципов реставрации является восстановление исторического облика памятника старины на документально-обоснованный период. Т.е. если мы чего-то не нашли при исследованиях и не можем доказать, как например объект выглядел и был устроен, скажем на конец XVIII века, но знаем, как он выглядел на начало XIX века, то объект восстанавливается на начало XIX века. Потому что «реставрация заканчивается там, где начинается гипотеза».
Резюмируя отмечу, что реставрация – это комплекс научно-исследовательских, научно-проектных, и производственных работ, целью которых является сохранение исторической материальной структуры объекта, а также максимальное сохранение тех техник и технологий, которые применялись при изначальном строительстве сооружения. Замена материалов допускается лишь в самых крайних случаях. Но силикон, пенопласт и другие современные материалы при классической реставрации недопустимы.
С. – А пенопласт вы там нашли…
А. – Об этом история умалчивает.
Благодарим Аллу Гудзенко за идею и помощь в интервью.