Васильевка


Использование материалов сайта только с согласия автора.


Это место я знал и видел давно. В лихие девяностые не раз проезжал мимо него, разглядывая с дороги сооружение невдалеке на берегу озера. Но времени свернуть и посмотреть поближе у меня не было, да и интереса, такого как сейчас у меня тоже не было тогда. Лишь помню, кто-то мне сказал, что здание выкупила некая мадам из Одессы и вскоре начнет его ремонтировать под свое жилье или под гостиницу. Грандиозно звучало. Но годы шли, и ничего не происходило. Мадам не появлялась. И вот однажды я свернул туда, посмотреть дом.  Впечатление было невероятным. Что-то есть в этом месте особое. Что то и очень красивое, образное, и загадочное, непонятное. Но тогда я ничего еще о нём не знал.  Зато тут я написал свою последнюю работу, сидя в развалинах дома и изображая из себя художника…
Я тогда не знал что сижу практически в Wolfschanze — Волчьем логове под Одессой.

Васильевка. Ворота,. 2007

Вначале вас встречают остатки усадебных ворот.

 

Васильевка, фасад, дорога, жркер, архитектура, развалины, Одесса, Панкеев

Вернее сказать — встречали. Эта фотографию я сделал в 2007 году, тогда остатки от ворот еще высились тут, теперь от них и след простыл, даже от каменной части забора.
За ними – боковой фасад, который в иных местах сошел бы за главный, настолько он хорош.

Васильевка, фасад, дорога, ризалит, архитектура, развалины, Одесса, Панкеев

Два с половиной этажа, пятисторонний далеко выходящий вперед ризалит с дорическими колонами на втором этаже сразу притягивает взгляд. Дом стоит на высоком каменном сводчатом подвале, небольшие прямоугольные его окна образуют цокольный этаж. Фасад, выходящий на деревню четко делится на три строения, соединенных глубоко утопленными от фасадной линии переходами.

 Главный фасад усадьбы.

 

Васильевка. Главный фасад.

Центральная часть главного фасада

 

Васильевка, фасад

Васильевка, фасад, дорога, фасад,, архитектура, развалины, Одесса, Панкеев, 1991,

Тот же фасад, 1991 год. Еще много чего сохранилось на тот момент… Фото В.А. Кудлача.

 

Подвал под главным входом.

 

Васильевка, крыльцо, фасад, 1983

Детали утраченных деревянных крылечек на кадре из фильма 1983 года

 

Ранее перед каждой из трех частей были резные деревянные крылечки.  Но мне гораздо больше нравится сторона, выходящая на пруд… Обойдя дом, вы увидите бесконечной длины величественный фасад необычно большого для усадебных построек здания, не характерного для наших краев.

фото Юлии Гладаренко

 

2007 год

 

Васильевка. Парковый фасад
2018. Фото Юлии Гладаренко

Величественно, не правда ли? Действительно Васильевский дворец и вправду производит сильное впечатление, даже не смотря на свое обреченное состояние.

Придвинутые к линии фасада переходы скрадывают разделение здания на части, делая их лишь ризалитами, и это придает этому фасаду настоящую парадность. Все здание разделено пилястрами ионического ордера. Самое необычное – пара тройных венецианских окон, с арочным в центре, опирающихся на балюстраду. Они перекликаются с похожим решением на боковых фасадах, и это объединяет здание.

Васильевка. Ступени на парковом фасаде

К сожалению, в центре здания теперь ничего нет – только боковые стены. Но еще вполне читается фронтон, и что-то, что выходило вперед на уровне первого этажа – крытое крыльцо или веранда, может быть просто терраса. Скорее всего, здесь, как и на фасаде, выходящем на деревню, были три высокие арочные  двери. Они повторяются тремя арками подвала, на котором покоится далеко выдвинутая вперед терраса. Вниз по бокам спускались марши лестниц… Воображение рисует сидящих у столика дам в белых платьях, пьющих чай и любующихся прекрасным видом на пруд, окруженный деревьями.

1991 год. Фото В.А. Кудлача

 

На фотографии В.А. Кудлача, сделанной в 1991 году, можно разглядеть, что здесь в средней части первого этажа, над арками подвала, стоит некое одноэтажное сооружение, точно имеющее стены по бокам, а впереди возможно колонны. Может быть, это такой своеобразный портик, хотя скорее это больше похоже на позднейшую пристройку.

Фрагмент фотографии 1991 года. где виден главный вход. Правда тут он более всего похож на пристройку. К сожалению, пока более старых изображений нет

 

Но лично меня впечатлил вид через эти венецианские окна… Что-то в нем есть такое, чего теперь больше нет. Здесь вообще все выглядит как-то по другому. Удивительное спокойствие, тишина, какое-то окно в навсегда ушедший мир дворянской усадьбы.
Венецианское окно…

Васильевка. Венецианское окно

Венецианское окно все равно красиво, даже в таком виде..

И вид из него по-прежнему прекрасен.

Васильевка. Интерьер. Главный зал

Васильевка. Советские лозунги.

Да здравствует великий советский народ! — читаем на стенах. Как давно и как недавно это было…

 

Васильевка. Вид из окон

фото Юлии Гладаренко

 

Васильевка. Интерьеры. Камин.

Тут явно был камин. И такое место здесь не одно.

 

Васильевка. Анфилада

Анфилада — это всегда красиво, даже в таком виде…
фото Юлии Гладаренко

 

Что мы знаем о Васильевке? Признаться, когда я стал изучать её историю, тут же начались масса недостоверностей, неопределенности и непонятностей. Когда возникла Васильевка? Широко известное 26-ти томное издание «История городов и сёл Украинской ССР», изданное в 1970-х гг, в томе об Одесской области говорит, что «первое упоминание о Васильевке датируется 1854 годом». А в аналогичном, но более раннем издании – за 1969 год говорится: «Перша згадка про село стосуется 1849 року»[1]. Ту же дату даёт и книга известного географа Семенова-Тянь-Шаньского  «Россия. Полное географическое описание нашей Родины». Еще более раннюю дату приводят  «Ведомости касательно истории Херсонской епархии», где указано, что в 1846 году в селении Васильевка была построена Петропавловская церковь. И наконец, согласно «Материалам для оценки земель в Херсонской губернии» за 1883 год, временем возникновения села Васильевка указывается конец XVIII — начало XIX века. Оказалось именно эти даты наиболее близки к действительности – поселение здесь возникло на полвека раньше чем 1854 год. Еще в 1793 году эти земли достались инженер-майору фон дер Плаату. А от него отошли артиллерии-поручику Григорию Ильичу Шостаку. С тех пор практически в каждом случае при упоминании села Васильевка в дореволюционных источниках в скобках писалось – «Шостоково» — так обычно упоминалось первоначальное название поселения. Называть имение своей фамилией или именем было обыденным делом. Но при Шостаке Васильевка слыла не селом, а «дачей», которой однажды заинтересовался герцог де Ришелье, — он поручил осмотреть и описать эти земли. Дело в том, что только что отвоеванный у турок край предполагалось заселить приглашаемыми сюда европейскими колонистами, и для этого нужно было определить подходящие земли. По итогам осмотра был составлен документ, в котором о владении штабс-капитана Шостака говорилось, «Деревня построена на реке Барабой. В ней господский дом со службами и другими хозяйственными строениями. При доме пивоварня». Деревня только строилась – «Из подданнических жилых 23, начатых изб, в одних стенах, но неоконченных – 15. Строения сии, как господский дом, так и крестьянские избы, каменные, отчасти уже поврежденные».[2] Не знаю, по результатам ли этой инспекции или какой-другой, но вскоре вокруг распустились «немецкие города» — тут тебе и Мангейм, и Страсбург, Зальц, Либенталь и другие. Тут вообще была «Европа» — едва ли не напротив Васильевки было имение французского графа Ламберта, не так далеко – поселение швейцарцев Шабо. Итак, еще в самом начале века в Васильевке уже бурлила жизнь и была барская усадьба. Сам Григорий Ильич Шостак запомнился тем, что занимался поставками для госпиталей действующей армии и внес свою лепту в создание Ришельевского лицея в Одессе. В Одессе, кстати, ему принадлежал дом на Преображенской, который он в 1811 году предоставил главнокомандующему Молдавской армии графу Н. М. Каменскому II-му, где тот и умер. В 1827 году Григорий Ильич передал своё имение сыну Василию, чиновнику по особым поручениям при Новороссийском и Бессарабском губернаторе графе Михаиле Семеновиче Воронцове. В 1834 году Василий Григорьевич сопровождал из Бессарабии в Одессу герцога де Мармона.

«Г. Шостак, чиновник Одесского управления, отличный молодой человек, ждал меня уже осьмнадцать дней, с письмом Графа Воронцова, Генерал-Губернатора Южной России. Г-ну Шостаку было поручено провожать меня до Одессы …».[3]

Так что бывший наполеоновский маршал скорее всего проезжал через Васильевку, возможно даже останавливался там передохнуть.

Огюст Фредерик Луи Виесс де Мармон, герцог Рагузский

 

В известном «Архиве Князя Воронцова» в приложениях, есть записка Григория Шостака, касаемая устья Дуная и где он среди прочего упоминает о том, что его сын служит у Михаила Семеновича Воронцова;


Был ли Григорий и Василий Шостаки родственниками известного одесского полицмейстера генерала Александра Андреевича Шостака, о котором например рассказывает в своих воспоминаниях Осип Чижевич — не знаю.
Васильевка, или правильнее сказать для тех лет – Шостаково — принадлежала семье Шостаков до 1844 года, когда её выкупил Василий Петрович Дубецкий. Личность весьма интересная, прям гоголевский персонаж. Он весь состоял из противоречий.  Например —  генерал майор, но происходивший из духовного звания.  Видимо зная как никто другой о своих грехах, Василий Петрович первым делом построил здесь расположившуюся не далеко от усадьбы церковь, ту самую, упоминавшуюся, во имя св. Петра и Павла. И переименовал Шостаково в Васильевку. В честь себя. Так Шостакова Григория Шостака стала Васильевкой Василия Дубецкого.

Васильевка. Церковь.

Петропавловская церковь, построенная первыми хозяевами Васильевки — Дебецкими. Здесь они и были похоронены.

 

(О церкви мы впрочем поговорим отдельно).

Уже в 1849 году новый хозяин так описывал свое владение

«… крестьянских дворов 40, каменная церковь, становая квартира пристава I-го стана Одесского уезда, этажный дом, господский двор с садом со всеми экономическими угодьями, три пруда и более 20 колодцев, а также Гедеримовская почтовая станция … есть пять заезжих дворов, харчевня, торговая лавка, свободные водопои, пастбищные места. …»

Считается, что в 1854 была завершена постройка здешнего усадебного дома. Хотя мне он кажется более поздним строением. Архитектор здания не известен, но иногда упоминаются Франц Боффо как архитектор и Иван Даллаква как устроитель парка. Однако в списке трудов обоих архитекторов Васильевская усадьба не значится. Но вряд ли они полные.


В 1859 году в Васильевке насчитывалось 23 двора, в них проживали 210 душ мужского и 138 женского полу. В селе была одна Православная церковь,  базары и винокуренный завод.[4]


Мы с вами не добрались еще до основного персонажа в истории Васильевки, навсегда создавшего вокруг неё некий загадочный образ, но ведь и генерал Дубецкий породил некоторые легенды. Хотя породил ли их своими действиями сам Василий Петрович или же современные любители громких якобы фактов – судите сами. Оказывается перед вами, господа, «уменьшенная копия Зимнего дворца в Петербурге», да еще к тому же которую генерал-майор Дубецкий построил «назло императору Николаю I»! Чтобы понять всю нелепость первой части этой легенды достаточно посмотреть на усадьбу в Васильевке, которая «дворцом» — то стала именоваться уже после того, как рухнула крыша и стены. Особенно умиляют меня высказывания, что для разрешения этого вопроса требуются дальнейшие исследования. А я то, грешным делом, думал что достаточно сравнить изображения…

 Но кто ж такой был Василий Петрович Дубецкий?

Судя по всему, генерал весьма неплохо разбирался в прибыли. Сначала он учредил в Васильевке винокуренный завод, да такой, что изучать его работу приезжали из Петербурга. Затем генерал решил изменить ни много ни мало, а направление почтового тракта Одесса — Тирасполь, дороги, которая, как и сейчас, обходит Васильевку стороной, а генерал добился, чтобы дорога завернула и прошла через Васильевку, что и было сделано, Обратно это изменилось не так уж и давно – в 80-хх гг ХХ века. Надо понимать, что почтовый тракт – это скажем так, дорога государственного значения, и чтобы изменить её направление нужно пройти немалые бюрократические и административные барьеры, да и военные тоже – ведь после этого нужно будет менять карты! Но нет, Василий Петрович своего добился. Затем Дубецкий развел в Васильевке виноградники, да очень успешно — имение прославилось своим вином, на винодельческой выставке Новороссийского края и Бессарабии, прошедшей в декабре 1864 года, Дубецкий был удостоен кубка и серебряной медали.

Карта Шуберта, конец XIX века. Дорога

 

Очень интересное упоминание о Васильевке и Дубецком оставил Иван Сергеевич Аксаков в своих письмах. В октябре 1855, во время Крымской войны, направляясь в Одессу в составе Серпуховской дружины ополчения, Аксаков останавливался в  Васильевке:

«От Тирасполя до Одессы четыре дня марша; описывать их нечего. Шли мы степью, которая теперь, осенью, когда нет цветов, хлеб снят и убран, имеет вид очень грустный. Верстах в 40 от Одессы она вдруг оживляется имением генерала  Дубецкого: великолепный дом о 40 комнатах, непохожий на городские дома в южных губерниях, сады, пруды, мосты. Тут была у нас дневка».

О самом генерале Аксаков пишет:

«Дубецкий был некогда председателем комиссариатской Комиссии (в Кременчуге –С.К.), нажил огромное состояние, увернулся от суда, выйдя в отставку и, как водится в России, живет себе теперь добрым малым, хлебосолом и наслаждается семейной жизнию. Тип известный!»

Любовь к деньгам действительно доводила Дубецкого до не самых благовидных поступков – так например, зная или догадываясь о предстоящем освобождении крепостных крестьян, Дубецкий решил воспользоваться ситуацией — в виде большой милости и не дожидаясь реформы, он освобождает своих крестьян. Но если реформа предусматривала наделение крестьян землей, то Дубецкий оставил своих без ничего, обязав их за эту милость еще заплатить ему по 50 рублей. И землю он крестьянам теперь тоже сдавал в аренду. А вот что пишет автор известных мемуаров Андреевский – «… он ползал и низкопоклонничал … почтенный адресолог и составитель цветастых речей …» — правда нужно учесть, что Андреевский вообще мало о ком отзывается положительно. Но все же становится как-то сомнительно, что «низкопоклонник и почтенный адресолог» мог сделать что-то «назло императору». Еще мне очень понравилась история о том, как Владимир Иосифович Дубецкий, племенник генерал-майора, обвинял дядю в казнокрадстве – предоставим слово тому же Андреевскому:

« … племянник доказывал дяденьке, что дяденька изволил обворовать кременчугскую комиссию на 300 тыс. рублей. Дяденька упрекал племянника в завиральных преувеличениях и заверял всех своим честным словом, что после кременчугской комиссии у него оставалось всего только 100 тысяч. При взаимных как с той, так и с другой стороны уступках, дело покончено полюбовным соглашением, о чем даже был, как говорят, составлен подлежащий письменный акт…»

Вместе с тем, после смерти в 1856 году генерал-губернатора Новороссийского края и Бессарабии Светлейшего князя Михаила Семеновича Воронцова, Дубецкий был в числе тех, кто способствовал сооружению украшающего Одессу памятника Светлейшему князю Воронцову.

В тогдашних газетах практиковалось печатать сведения о том, кто приехал и кто уехал из города, среди таковых встречается и Василий Петрович Дубецкий:

Одесский вестник, 1851, 17 января, №5;

Приехавшие в Одессу с 11 по 16 января:
— отставной генерал-майор Дубецкий из Васильевки
Выехали из Одессы:
— он же в Васильевку

а тут и гости приехали:

Одесский листок, 1851. — №2, 27 января, С. 6:

Приехавшие в Одессу с 21 по 26 января 1851 г.
-доктор Гербов из Орла и выбыл в имение г-на Дубецкого

(Выдержки из газет предоставлены Виктором Михальченко)

 

Летом того же, 1851 года Василий Петрович был крестным отцом (тогда это называлось «восприемником») сына учителя гимназии Петра Халецкого, об этом говорит запись в метрической книге Преображенского собора:

10 июля 1851 года родился Владимир, крещен 20 августа
Родители: учитель 2-й одесской гимназии тит. сов. Петр Васильевич Халецкий и жена его Ольга Осиповна.
Восприемники: генерал-майор Василий Петрович Дубецкий и жена майора Ивана Комаровского Александра Осиповна.*

*(ГАОО. – Ф. 37.,Оп. 3а., Д. 68. Преображенский собор, 1851 год, лл. 58 об.–59)

 

Кстати, что касается упоминавшегося генеральского племянника, Владимира Иосифовича Дубецкого, и его супруги Надежды Львовны (девичья фамилия пока не известна) — согласно найденным Виктором Михальченко  записям в метрических книгах Покровской церкви, 10 сентября 1865 года они похоронили дочь Лидию, 17-ти лет, а в следующем году, 2 августа, родился сын Лев. 23 февраля 1898 года — родился сын Иосиф. Из записи о его рождении в метрической книге мы узнаем, что у Василия Петровича очевидно был и другой племянник — Аркадий, т.к. воспримником при крещении был указан губернский секретарь Аркадий Иосифович Дубецкий. И последняя из найденных записей, касаемыз племянника  относится к 1879 году и уже не Покровской церкви, — о смерти сына Всеволода, 3 лет. ,

Петропавловской церкви в Васильевке я хочу посвятить отдельную страничку, а пока скажу, что Дубецкий знал, что грешен и старался грехи свои замаливать и делать богоугодные дела, тратя немало средств на ремонт и украшение построенной им церкви. В 1885 г. здесь побывал епископ Херсонский и Одесский Никанор, после чего назвал здешнюю церковь «чуть ли не первым храмом, которые я видел в Херсонской епархии… Она хороша во всех отношениях. Построена с большим вкусом и полным знанием  дела, украшена прекрасной росписью внутри…», при этом архипастырь выразил благодарность Дубецкому за благоустройство прихода. А вот еще одно подтверждение значимости церкви – оказывается, здесь часто бывал и молился Патриарх Алексий I.[5] Готовясь отойти в мир иной, в начале 1870-х гг. Василий Петрович Дубецкий устроил в подвале храма предел во имя Св. Василия Великого и Елизаветы, освященный 4 октября 1872 г. Как не трудно догадаться, предел был освещен в честь небесных покровителей Василия Петровича и его супруги. Считается, что там оба и были похоронены.

В браке Дубецких родилась дочь, Анна Васильевна Дубецкая, вышедшая затем замуж за Алоиза Ярошевича. Лет через пять после смерти отца Анна Васильевна продала Васильевку «алешковскому купцу» Константину Матвеевичу Панкееву. Правда нужно сказать, что среди известных записей в метрических книгах  на фамилию Дубецкий есть запись о бракосочетании некоего Николая Васильевича Дубецкого:

12 февраля 1878 г. венчались дворянин Николай Васильевич Дубецкий, православный, первым браком, 24 года и дочь ст. сов. Екатерина Августовна Эбергард, прав., первым браком, 23 года.

(Ф. 37. – Оп. 6. – Д. 123.  Одесской Крестовоздвиженской церкви– Л. 329об-330)

 

Кто сей господин и не сын ли он Василия Петровича — я не знаю. Пока не знаю.

В 1887 году в Васильевке проживали 188 душ мужского и 180 душ женского полу.[6]

Васильевка. Имение Дубецких.

Васильевка, Фонтан.

Тут был фонтан. Теперь, как видно, стоит задача окончательно разбить и его…

Васильевка, фонтан, фасад.

И вот здесь-то и начинается самое интересное…

Знаменитая Каховка на берегах Днепра — ни что иное, как имение Константина Матвеевича Панкеева, того самого «алешковского 2-й гильдии купца», сколотившего достаточное состояние и решившего перебраться в процветавшую тогда торговлей Одессу. Но Панкеевы на самом деле не переезжали в Одессу, а скорее возвращались, так как давно жили в нашем городе. Вот что пишет поэтому поводу известный историк Одессы Олег Иосифович Губарь:

«Потап Панкеев с немалым семейством значится в перечне купцов, по городу Одессе состоящих, уже в ведомости от 31 января 1800 года. В феврале 1833-го одесская 3-й гильдии купчиха, вдова Татьяна Панкеева просит разрешения открыть гостиницу в 1-й части Одессы. В «Одесском вестнике» (1842) упоминается алешковский 3-й гильдии купеческий сын Иосиф Панкеев, награжденный серебряной медалью с надписью «За усердие» «за особое содействие при тушении пожаров». В той же газете фиксируется сообщение о производстве в коллежские асессоры контролера Екатеринославской казенной палаты титулярного советника Панкеева с 29 декабря 1863 года.»[7]

Но ветвь Матвея Панкеева обосновалась в Каховке, и теперь пришла и их пора жить в Одессе. Семья состояла из Константина Матвеевича Панкеева, его супруги Анны Семеновны, урожденной Шаповаловой, их дочери Анны и сына Сергея. Это был 1891 год. Главным героем, сделавшим Васильевку окончательно знаменитой, безусловно, станет их сын, Сергей Константинович, оставивший свои воспоминания. Предоставим ему слово — вот что писал Сергей Константинович Панкеев о происхождении семейного богатства:

«В то время мой дедушка был одним из самых богатых землевладельцев Юга России. Он скупил огромное количество земель, которые не использовались и, соответственно, стоили очень дешево. Однако позднее, когда земля начала родить, цены быстро выросли. Это было именно та территория, которая из-за необычайного плодородия земель известна как хлебная житница России»[8]

Переезд в Одессу был окончательный – Каховские владения распродавались. Согласно ниже приведенному документу, между 1892 и 1896 он разделил их на участки и продал, в основном крестьянам:

«Таврической Губернии Днепровскаго уезда участков земли из имения Каховки владение Константина Матве[евича] Панкеева, ныне запродано:   Участок за № 1,  в количестве  Ста Сорока двух с половиною десятин,  Харитону Курасову,  Василию Родионо[ву с] товарищами, Участок за № 2м  в количестве Ста Четырех десятин – Абраму Клюеву. Павлу Беляеву, Якову Чистякову с товарищами и Участок за № 3м, в количестве Ста двадцати восьми десятин и 940 кв. саж. – Ивану и Онисиму Коробкиным, Титу, Евграфу и Ермолаю По[нома]ревым и Вуколу Кислому. … Всего во всех трех участках 374 десят. 2140 кв. саж.»[9]

Вместе с Васильевкой Панкеевы приобрели дом на шикарной (тогда) Маразлиевской улице.

«В Одессе отец купил небольшой особняк,  который находился как раз напротив городского парка, доходившего до самого Черного моря. Этот особняк был построен итальянским архитектором в стиле итальянского Ренессанса. Почти в то же самое время отец приобрел большое поместье на Юге России. И особняк, и поместье он передал моей матери».

Действительно, именно супруга Константина Матвеевича, Александра Семёновна с тех пор и значится в списках в качестве владелицы Васильевки и небольшого участка в соседней Выгоде.

И дом, и имение стали одними из центров тогдашней культурной жизни Одессы.

«Здесь постоянно бывали представители интеллектуальной элиты, в том числе из центральных губерний и обеих столиц: преподаватели, ученые, думцы, художники, финансисты, земские деятели и т. д.»[10]

1 февраля 1901 года Константин Матвеевич Панкеев получает указ за №297, от имени Императора Николая II в котором говориться, что

«… верноподданный Наш Алешковский купец II-й гильдии Константин Матвеев Панкеев представленными актами доказал право на Потомственное почетное гражданство, то, возводя оного Константина Матвеева Панкеева с его женою Александрою Семеновой и детьми Сергеем и Анной в сословие Почетных граждан Всемилостливейше повелеваем пользоваться как ему так и его потомству всеми правами и преимуществами …».

Тут оговорюсь, что нынешние понятие «почетные граждане» какого-либо города и дореволюционные – эта разные совершенно определения. Тогда речь шла о сословии городских жителей, которые получали определенные привилегии и либо могли либо не могли передавать этот свой титул и права по наследству. В данном случае «потомственные» означало, что титул переходил всем потомкам по наследству. Выше этого в тогдашней сословной иерархии стояли уже дворяне.

Константин Матвеевич уверенно включается в общественную жизнь Одессы, становясь известной личностью и приобретая уважение местного общества. В феврале 1905 он был избран гласным Городской Думы. Надо отметить, что его родной брат, Николай Матвеевич Панкеев, еще больше уходит в политику, становясь депутатом уже Государственной Думы.

К сожалению, судьба отвела Константину Матвеевичу не слишком большой срок и 2-го июля 1908 года он  умирает, находясь в Москве. Одесские газеты напечатали статьи, посвященные его памяти, из которых мы сможем понять больше о его личности. Позволю себе процитировать некоторые части:

«К.М. ни в чем себе не изменял; он всегда оставался одним и тем же — самим собой, не поддаваясь ни вправо, ни влево. Он всегда был и оставался человеком весьма умеренных убеждений, — но убеждений стойких, прочных, выношенных в собственном сердце и собственной голове. … Враг фраз и всяких громких слов, … К.М. требовал всегда от всех (и прежде всего от самого себя) дела, дела и дела и с ненавистью относился ко всем праздноболтающимся фразерам. Натура в высшей степени экспансивная и нервная, … К.М. нередко бывал в отношении своих окружающих нетерпеливым и несправедливым. Но стоило ему немного успокоится (а он был очень отходчив) и он первый сознавал свою неправоту и всячески старался ее исправить, не останавливался перед ложным стыдом и мелочным личным самолюбием. В основе характера …. К.М. лежала большая отзывчивость, истинная доброта и благородство. Редко, очень редко он отказывал (с сердечной болью) в помощи всем прибегавшим к нему, — и помощь эту он оказывал всегда в весьма деликатной форме, бережно, без малейшей огласки. Во многих случаях даже самые близкие к нему люди не знали об оказываемой им тому или другому помощи. Особенно отзывчив в этом отношении покойный бывал к нуждам старых товарищей по гимназии и университету, или близких друзей. … И нельзя не отметить, что в деле материальной помощи … К.М. чужд был всякой партийности (а тем паче националистичности), и для него все были равны, лишь бы это были честные и порядочные люди».

Обратите внимание на присутствующую везде политику, борьбу и т.д. — характерные черты тогдашней(?) общественной жизни с разделением на своих и чужих, а ведь наиболее яркие, характерные тогдашним страстям моменты, например из речи над его гробом, я намеренно опустил. К счастью, Панкеев не принадлежал в полной мере к радикальным движениям.

«Очутившись волею судьбы в купеческой среде и вынужденный заниматься коммерческими делами, … К. М. всегда, тем не менее, оставался идейным человеком, ставившим на первый план вопросы мысли и общественные интересы, которым он отдавал без остатка все свое свободное время».

«Редкая из новых книг не появлялась в его библиотеке сейчас же по ее выходе. Кроме того, как известно … К.М. оставался не только читателем, а являлся издателем и соиздателем, а то и издателем-редактором, не жалевшим значительных материальных средств и преследовавшим исключительно идейно-духовные интересы «.… Некоторые подробности раскрывают «Русские Ведомости» — «В последнее время К.М. стал душой нового литературного дела, которому он придавал большое значение: недавно вышел №1 непериодического сборника «Зарницы», вместивший в себе не только беллетристику, но и обобщающие статьи по разнообразным вопросам русской общественной жизни, а К.М. уже усиленно хлопотал о дальнейших выпусках «Зарниц» и ему было обещано самое деятельное участие в этом издании наиболее прогрессивных и талантливых деятелей обновляющейся России.»[11]

Тело Константина Матвеевича было привезено из Москвы в Одессу, где в присутствии известных людей того времени было отпето в Спасо-Преображенском Соборе. Похоронен он был на Старом Христианском кладбище… «по всему пути следования траурной процессии газовые фонари были задрапированы траурным флером и зажжены»…

Константин Матвеевич Панкеев.-

Константин Матвеевич Панкеев
Фото опубликовано в газете «Одесский Листок» по поводу избрания Константина Матвеевича Гласным Городской Думы на четырехлетний срок 1905-1908гг

 

У Константина Матвеевича осталось двое детей — старшая дочь Аня и сын Сережа. Между ними разница в два с половиной года.

 

Анна и Сергей Панкеевы.
1894 год.

 

«Русские Ведомости» писали —

«Покойный был человеком сильной воли и недюжинного ума; он умер слишком рано, 48-лет, полный сил и стремлений поучаствовать в борьбе за лучшее будущее. К сожалению, его жизнь сложилась далеко не так, как мечтал юноша-Панкеев.»

Сложилось ли жизнь другого юноши Панкеева – его сына, так как он хотел?
Вопрос риторический, но мы уже вплотную подобрались к главному герою Васильевки. Сергею Константиновичу Панкееву (Sergey Konstantinovich Pankeyev (Pankejeff)) (24 декабря 1886 — 7 мая 1979).

Началось все с того, что мальчик Сережа Панкеев проводил  лето с семьей в своем имении. И вот однажды ему  приснился страшный сон о белых волках, молча сидящих на ветвях орехового дерева в саду, и посылающих ему некие сообщения глазами. Он стал истерически бояться изображения волков, постоянно крича, что волк непременно придёт и его съест. К тому же, согласитесь, волки, сидящие на деревьях в саду имения – (а речь идет именно о Васильевке) – само по себе странно, откуда в голове у мальчика подобные картинки? И что за сигналы ему шлют эти самые волки? Что этому предшествовало и что могло быть причиной этого?  Судите сами, вот некоторые факты. Ну для начала припомним характеристику отца, Константина Матвеевича, из газеты «Одесский Листок»: — «Натура в высшей степени экспансивная и нервная, … К.М. нередко бывал в отношении своих окружающих нетерпеливым и несправедливым.» Вновь предоставим слово самому Сергею Панкееву:

«Мой отец решил, что техническая высшая школа подходит мне больше, чем гуманитарная гимназия, и было решено, что я должен поступать в высшую техническую школу. И лишь в последнюю минуту, за несколько месяцев до вступительных экзаменов перед вторым годом обучения в средней школе, планы изменились, поскольку отец в конце концов решил, что гимназия все же обладает преимуществом, так как лишь выпускники гимназии могут затем учиться в университете.»

Здесь хотелось бы чуть отступить от контекста и умилиться тем, более не доступным нам, неспешным течением тогдашнего времени – «в последнюю минуту, за несколько месяцев». Вздохнув, продолжим.

«Помимо этой гимназии, куда я сдавал вступительные экзамены, позже я поступил в другую, которую и закончил». А закончил он её блестяще, с золотой медалью.

Далее – всё интереснее. Получив гимназический аттестат, он 5 августа 1905 подал документы в Новороссийский Императорский Университет, на юридическое отделение. Естественно, был принят. А 25 ноября того же года забрал документы для продолжения (!) учебы в Берлинском университете. Вы думаете предпочел образование за границей? Нет. В Европе он просто путешествовал, а уже летом следующего, 1906 года снова подал документы в Новороссийский университет, и снова на юридический факультет. И при этом Панкеев задумывается о смене факультета с юридического на естественных наук.

« – была уже середина августа, до начала лекций в университете оставалось совсем немного времени, я так еще и не решил, на какой факультет следует записаться…»

Далее он достаточно легко сдает два необходимых для перехода на второй курс экзамена – экономику и статистику, и… забирает документы, чтобы продолжить учебу в Санкт-Петербурге, на физико-математическом факультете! Но!

«лекции в университете уже читались продолжительное время, но я снова и снова откладывал их посещение, оправдывая это перед самим собой необходимостью вначале привыкнуть к Санкт Петербургу»

Время шло, но он видимо так и не привык:

«… когда я увидел, что сдать весенние экзамены у меня нет абсолютно никаких шансов, меня все чаще и чаще стала посещать мысль о бессмысленности моего приезда в Санкт-Петербург»

А дальше – еще интереснее. Через 7 лет, зимой 1914/1915 гг, Сергей Константинович через Министерство образования добивается разрешение на сдачу экзаменов для получения возможности юридической практики и получает на это разрешение. Ему предстояло сдать 18 экзаменов! И он их сдает, причем очень хорошо, и получает соответствующий диплом.

Прошение (вверху) и Диплом Сергея Константиновича Панкеева, 1915 год.

 

Диплом С. Панкеева
Обратите внимание на румынскую печать 1943 года — не исключено, что Сергей Константинович приезжал в Одессу во время оккупации.

 

Сергей Панкеев, 1915 год.
Фото с прошения допустить его к сдаче экзаменов в Новороссийский Императорский Университет.

 

Мне хотелось этим сюжетом показать противоречивость Сергея Константиновича и вместе с тем подчеркнуть его способности и талантливость, а также поиск себя. Кстати, он отметился и как художник – помогла его дружба с талантливым одесским художником, членом Товарищества Южно-Русских Художников Герасимом Головковым. Его, тогда еще малоизвестного художника, наняли в качестве преподавателя Сергею Константиновичу.

«Отличительной чертой его метода обучения было то, что он не выказывал как своего одобрения, так и недовольства. Это имело определенные преимущества, поскольку художники, как правило, хвалят своих учеников только тогда, когда те рисуют в манере учителя. Соответственно студент, стремясь понравится учителю, подражает ему и тем самым теряет свою собственную индивидуальность. … Что касается меня, то особенно после моих неудачных музыкальных уроков, метод Г. был для меня наиболее подходящим.»

Портрет Герасима Головкова
фрагмент работы Н. Кузнецова. 1904 г.

 

Постепенно отношения переросли в дружбу, отсюда и особенно нам интересное –

«Несколько раз подряд Г. проводил лето в нашем имении, что позволяло мне рисовать вместе с ним на природе».

Сам же Герасим Головков использует пребывание в Васильевке для творческой работы – вот что писал об этом Пётр Александрович Нилус: «В это время он знакомится с семьей К. Панкеева, дает там уроки и часто гостит у них в имении в Васильевке, пишет там многочисленные этюды, картины, пользуясь отличной мастерской в старом, обширном Васильевском доме»[12]

Г. Головков в имении Панкеева. Фото итз архива ОХМ.

Герасим Головков в имении Панкеева. Фото из архива ОХМ.

 

Признаться, эти две фотографии привеля меня в замешательство — на них видны камнем выложенные каналы, мостики, лесок… Я специально снова съездил в Васильевку, пытаясь найти хотя бы следы этого… Увы. Ни-че-го.

В имении Панкеевых. Фото из архива ОХМ.

 

Image of Sergei Pankejeff self-portrait
watercolor, ca. 1919.
Sergei Pankejeff Papers. Manuscript Division. Library of Congress

 

Но для меня в этом также особенно интересно узнать, что где-то в этом доме в Васильевке была мастерская художника…
Кстати, не только художники посещали Васильевку. Васильевка была конечной целью устраиваемых Одесским Автомобильным Клубом автопробегов – да да, 40 км, разделявшие Одессу и Васильевку было большим расстоянием для тогдашних авто.

Автопробег 1912

Автопробег Одесского Автомобильного клуба в Васильевку, 1912.

 

Но вернемся к большим белым молчаливым волкам. Сергей даже впоследствии нарисовал свое видение:

Два уникальных рисунка Сергея Панкеева, иллюстрирующие его видения (автор назвал рисуноr «My Dream»). Черно-белый вариант внизу — предварительный эскиз рисунка. Оба написаны Сергеем Панкеевым в 1964 году. Хранятся в Колумбийском университете.

Рисунок Сергея Панкеева.

Эскиз к рисунку.

 

Родители были очень обеспокоены происходящим. Столь необычное проявление болезни заставило их обратиться в известную тогда в Одессе клинику для душевнобольных доктора Дрознеса, однако Леонид Михайлович Дрознес, врач-психиатор, вскоре был вынужден признать свое бессилие против белых волков. Он был зачинателем психоаналитики в Одессе, пытался продвигать эту науку у нас, но не обладал еще теми знаниями и умением, которые смогли бы разрешить столь сложный случай. Но Дрознес был уже знаком с учением о психоанализе доктора Фрейда и с самим доктором Фрейдом, и посоветовал родителям Сергея обратиться к нему. Сережу отвезли в Вену. С тех пор он и стал тем, которого и запомнила мировая история психоанализа — Сергеем Панкеевым, Человеком-Волком. Как сказал один из изучавших его историю авторов, канадский писатель Ричард Апинанеси, «профессиональным пациентом» доктора Фрейда. Сам Зигмунд Фрейд тоже посвятил ему свою книгу — «Из истории одного детского невроза», она посвящена описанию болезни Сергея Константиновича Панкеева, его воспоминаниям, фантазиям и сновидениям. Книга стала настольной для психоаналитиков всего мира. В старости, поднимая телефонную трубку, Сергей Панкеев так и представлялся: «Алло, Человек-волк слушает». До сих пор этот странный клинический случай рождает научный интерес и вызывает постоянные споры в среде психоаналитиков, выходят все новые и новые статьи, пишутся работы, книги, снимаются сюжеты.

Видео ниже посвещено созданию графического романа «Человек Волк» писателем Ричардом Апинанези (Richard Appignanesi) и художником Славой Гарасимович (Slawa Harasymowicz)

The Wolf Man from SelfMadeHero on Vimeo.

 

Но вернемся в усадьбу.

Так что, Васильевка не без основания может гордиться своей связью с Фрейдом.
Вот что пишет о Васильевке сам Сергей Панкеев: —

«Наше имение было очень красивым: огромный, напоминающий замок (?), сельский дом, окруженный старым парком, который постепенно переходил в лес. Здесь был также пруд,  достаточно большой для того, чтобы называться озером. Сельская местность Юга России, где я вырос, всегда обладала для меня особым очарованием»

Думаю слово «замок» по отношению к архитектуре усадьбы в Васильевке в данном случае – следствие тройного перевода – Панкеев писал свои воспоминания по-немецки, их потом издавали на английском, и с английского перевели на русский. Дом окружали экзотические деревья, привезенные из других климатических зон. За садом размещался большой водоем, обсаженный шелковицей и декоративными кустарниками. Над водоемом находилась водокачка, которая подавала воду в дом и фонтаны.

Противоположный боковой фасад.

 

По описаниям имения, когда-то вероятно перед этим фасадом был маленький пруд, посреди которого находился небольшой островок в цветах. В них пряталась  очаровательная  беседка для вечерних чаепитий.[13]  Возможно этот прудик запечатлен на картине друга Сергея Панкеева, художника Герасима Головкова. Картина «по мотивам» имения Панкеевых, так что точного архитектурного сходства нет. У Головкова есть много работ с видами Васильевки, к сожалению хранятся они теперь почему-то в библиотеке Конгресса США.

Герасим Головков, «У водоёма»

 

Вид из окон второго этажа ризалита. Там внизу когда-то была показанная выше красота.

Этот же фасад в 1991 году. В окнах еще наблюдаются рамы. Фото В.А. Кудлача.

 


Васильевка. Под аркой парковой лестницы

Одна из арок под главной лестницей паркового фасада.

 

Вид из арок под главной лестницей паркового фасада.

 

Вид из подвала

 

Подвалы

 

Васильевка. Подвал

Васильевка. Подвалы.

Подвалы усадьбы.

 

Вернемся к Сергею Панкееву. Фрейду нелегко давалось лечение своего удивительного пациента. И проблема, как он сам писал, была даже не в особом случае, а в том, у Фрейда в качестве пациента оказалась «русскость на кушетке». Сергей Панкеев вобрал в себя всю ту самую «русскую хандру» героев великой русской литературы. Фрейд признавался, что «чуждый нашему пониманию национальный характер ставил большие трудности в понимании личности больного». Сессии Фрейда с Панкеевым продолжались 4 года. При появлении первого облегчения Панкеев немедленно прекратил лечение. Как считал Фрейд, из-за боязни изменения своей судьбы и желания оставаться в своей привычной уютной обстановке. Но победа все равно была не полной, в последующие годы  симптомы болезни так или иначе проявлялись, и приходилось возвращаться к лечению. Отсюда и «профессиональный пациент» — впрочем, это идея и самого Сергея Константиновича:

«Проходя психоанализ у Фрейда, я чувствовал себя не столько пациентом, сколько его сотрудником – молодым товарищем опытного исследователя, взявшемся за изучение новой, недавно открытой области».

Нужно сказать, что в семье интересными личностями были все. Отец, видный общественный деятель и политик, сын, навсегда вошедший в историю благодаря своей особой болезни и сестра – талантливый человек с трагичной, увы, судьбой. Видимо только матери приходилось как-то уравновешивать практичностью необычных членов своей семьи. Жаль не удалось найти ни одного её портрета… Так что же сестра? Анна Константиновна Панкеева была старше его на два с половиной года. По воспоминаниям многих, она была очень талантливым и неординарным человеком. Её потрет оставил нам хозяин усадьбы в Степановке, Николай Кузнецов. Вот что писал о ней Зигмунд Фрейд:

«Я хотел бы ненадолго отвлечься от детских переживаний своего пациента и рассказать о том, что представляла собой его сестра, как она росла, как сложилась ее жизнь, и какое влияние она на него оказала. Она была на два года старше него и всегда затмевала его своими успехами. Девчонка-сорванец превратилась со временем в необыкновенно способную девушку, отличавшуюся острым умом и трезвостью суждений, во время учебы она отдавала предпочтение естественным наукам, хотя и сочиняла стихи, которые высоко ценил отец. По уму она намного превосходила всех своих многочисленных первых поклонников и любила над ними потешаться»

Сестра имела огромное влияние на Сергея. Здесь было всё – детские жестокости и зависть к её уму, дружба и даже влюбленность в сестру. Впрочем, мы не будем копаться в чужом белье, каким бы оно не было.  В книге Зигмунта Фрейда о Сергее Константиновиче есть одна деталь, которая быть может, объяснит нам, почему именно волки сидели в саду на деревьях:

«Насколько он помнит, оттуда (из Каховки — С.К.) они уехали, когда ему было пять лет. Судя по его рассказам, он тогда был очень пугливым ребенком, и сестра, зная об этом, над ним издевалась. На картинке в одной их детской книжке был изображен волк, стоящий на задних лапах в угрожающей позе. При виде этой картинки он всегда громко кричал от страха, ему чудилось, что волк сейчас схватит его и съест. А сестра нарочно подстраивала все так, чтобы ему постоянно попадалась на глаза эта картинка, и потешалась, глядя, как он пугается».»

А вот что писал об Анне сам Сергей Константинович:

«В малолетстве Аня была озорной, как мальчишка. Я не мог понять, почему она не играет в куклы… Этот период «бури и натиска» у Ани завершился еще в то время, когда мы жили в первом поместье. Мало-помалу она успокоилась, остепенилась и увлеклась чтением. Со мной она тоже стала обращаться иначе. Теперь она наслаждалась ролью старшей сестры, которая наставляет младшего брата. Она учила меня определять время по часам и говорила, что земля круглая».

«Когда мы были детьми, взрослые часто говорили, что Ане надо было родиться мальчиком, а мне девочкой. Она была волевой и целеустремленной натурой, всегда держалась независимо и никогда не поддавалась влиянию своих гувернанток. С возрастом у нее стали проявляться женские черты. Но она явно была к этому не готова и страдала от болезненного чувства ущербности. Анна привыкла сравнивать свою внешность с тем классическим идеалом красоты, которым она восхищалась. Она почему-то вбила себе в голову, что ей недостает женского обаяния. Кроме того, ей казалось, что она не нравится мужчинам, поэтому замуж ее могут взять только ради денег. Скорее всего, беда ее была в том, что она, вопреки здравому смыслу, тщетно пыталась подавить в себе женственность. Разумеется, сама она не сознавала, что с ней творится».

Зигмунд Фрейд:

«Но после того, как ей исполнилось двадцать лет, она все чаще впадала в уныние, жаловалась на то, что недостаточно хороша собой, и стала нелюдимой. Когда ему  исполнилось четырнадцать лет, сестра стала относиться к нему лучше; у нее был такой же склад ума, они вместе перечили родителям, так что в результате стали чуть ли не лучшими друзьями.»

И наконец приближаемся к финалу истории Анны Панкеевой: 1906 год  — Сергей Панкеев:

«…сестра в середине августа вернулась вместе с компаньонкой в Россию. Анна ненадолго заехала домой и затем отправилась на Кавказ в поместье (вблизи Пятигорска) тети Ксении, старшей сестры матери. За те две недели, что она провела со мной в нашем поместье, я не заметил в ее поведении ничего необычного. Меня удивило лишь то, что она уговаривала меня поехать вместе с ней на Кавказ, хотя знала, что я зачислен на юридический факультет Одесского университета, в котором на днях должны были начаться занятия. Когда я напомнил об этом Анне, она перестала меня упрашивать, но взяла с меня слово, что я напишу ей через неделю после отъезда. Эта просьба тоже показалась мне немного странной, но я не придал ей особого значения.»

Анна Панкеева.

Портрет Анны Панкеевой.
работы Николая  Кузнецова

 

«Я посадил Анну и ее компаньонку на корабль, который отплывал в Новороссийск. Прощание было трогательным. Когда пароход отвалил от причала, Анна вышла на корму и все махала мне рукой, пока не исчезла вдали. Я еще долго стоял на пристани и смотрел, как корабль выходит из гавани и уплывает в открытое море. Ровно через неделю после отъезда Анны я, как и обещал, послал ей письмо. Спустя две или три недели до нас дошло известие о том, что Анна тяжело заболела, а вскоре нам сообщили о ее смерти. Потом мы узнали, что Анна приняла яд»

Я оборву фразу, потому что тут хочется произнести «ну зачем же?!», а надо произнести «как она это сделала?» — итак:

«…Анна приняла яд и два дня молча терпела сильную боль. Только после того, как боль стала невыносимой, она попросила послать за врачом. Врачу она призналась, что выпила ртуть, и показала ему пузырек с этикеткой, на которой был изображен предостерегающий знак – череп с перекрещенными костями. По всей видимости, она взяла этот пузырек из своей домашней лаборатории, в которой проводила естественнонаучные опыты. После покушения на самоубийство у нее вновь пробудилась жажда жизни. Очевидно, порой нужно соприкоснуться со смертью, чтобы вернуть себе вкус к жизни. Поначалу врачам казалось, что Анну удалось спасти, и они даже объявили, что ее жизни уже ничего не угрожает. Однако через две недели она умерла от паралича сердца». … «В день похорон я словно впал в ступор, и мне казалось, что все происходит не наяву, а в каком-то дурном сне…»

Зигмунд Фрейд упоминал о стихах Анны Панкеевой. Я бы хотел привести два коротких её стиха. Первый посвящен памяти героя Цусимского сражения мичмана де Лаваля, которого она видимо знала лично, ну а второй – Васильевке.

Памяти мичмана Павла де Лаваля.

…Вот портсигар, забытый впопыхах
на столике в гостиной – уж не Вами ль?
Здесь самый воздух допьяна пропах
мадерой, котильоном и словами,
прекраснее которых в мире нет…
Ни Вас, ни мира больше не осталось,
слова иные хлещут из газет:
Цусима, пораженье, «Петропавловск»…

 

Васильевка.

Под моим окном зеленый пруд,
Где русалки водят хороводы,
Где о берег плещущие воды
Ни часов не знают, ни минут.
Тянется дорожка из камней
От ротонды в поисках прохлады…
Здесь когда-то жители Эллады
Омывали вспененных коней.
На стене драконов суета,
Маленьких, хвостатых, безобидных.
К вечеру с небес, почти не видных,
Сходит на поляну Красота.
На беседке плюща борода,
Чай пахучий сладок, словно детство…
Этот мир достался мне в наследство,
Я – его хозяйка навсегда.

(Цитируется по статье Олега Губаря «Нечто об Анне Панкеевой», Альманах Дерибасовская-Решильевская, №57, стр 322 и 325)

 

«После смерти Анны родители решили основать больницу для неврологических больных. Денежные средства, предназначенные для этой цели, передавались городу Одессе. Больница должна была быть основана в память моей сестры и носить ее имя.»

Семья Панкеевых выделила огромную по тем временам сумму в 100000 рублей, на которую была устроена больница на 60 коек. Она открылась на территории Новой городской больницы на Слободке. Строил ее известный одесский архитектор Нестурх. В настоящее время корпус имени Анны Панкеевой занят суд-мед экспертизой.

Васильевка. Имение Панкеевых. Пруд.

Пруд возле дворца

 

В 1912 году в имении Панкеевых произошел обыск, при котором было изъято большое количество литературы. Других подробностей мне не известно. Очевидно, Панкеевы тоже играли в революцию.
В 1914 году мать Сергея Константиновича, Александра Семеновна, сдала землю имения своему брату, Василию Семеновичу Шаповалову. В этом же году, страшном для Европы 1914, 19 октября, Сергей Панкеев женился, на австрийской поданной, Терезе-Марии Келлер.
До этого, в июле, в его биографии был один по-настоящему кинематографический момент. Он сохранил его для нас в своих воспоминаниях. Он, уже завершивший свои сеансы у венского профессора, и достигший, наконец, покоя и гармонии, привез в Вену свою невесту Терезу. Вдвоем они навестили Фрейда. Через окно все трое наблюдали похоронную процессию эрц-герцога Фердинанда и Софии. Все трое были счастливы. Фрейд – потому, что его метод работал. Он видел своего пациента, вырванного им из когтей едва ли не безумия, здоровым и влюбленным. Сергей и Тереза – потому что любили друг друга и могли, наконец, пожениться. Худшее было позади. Им казалось, что впереди их ждет счастливая жизнь. Они не подозревали ни о Великой войне, ни о падении монархий в Австрии, России, Германии, ни о том что им придется пережить дальше и не обращали никакого внимание на это знамение будущих трагедий Европы, происходившее у них прямо перед окном…
Для Терезы-Марии это был второй брак, ее первый закончился разводом. От первого мужа, врача,  она имела дочь, Эльзу, которая умерла в 1919 году. Поженились они в Одессе, бракосочетание состоялось в Покровской церкви.  Интересно, что на свидетельстве о браке от 1914 года были позднейшие приписки, датированные 1943  годом, 22 октября — штамп и текст на румынском — очевидно Панкееву понадобились подтверждения или копии своих документов, и он таки побывал еще раз в Одессе в 1943…

Сергей Панкеев с женой, Терезой-Марией Келлер, 1910.

 

У пруда в Васильевке.

 

Последние дореволюционные сведения о Васильевке датируются 1917 годом, и данные о них соответственно, за 1916-й. Надо сказать, что по этим данным, Васильевка не была большим поместьем — всего 67 дворов, 139 мужеска пола и 167 — женскаго, хотя это больше, чем было в 1896-м — соответственно 39, 123 и 111. И у меня есть подозрения, что часть земель Васильевки Панкеевы продали в 1910-х гг., но это требует дальнейшего изучения.

Список населенных мест Херсонской губернии 1917.

 

После победы пролетариата Сергей Панкеев уехал за границу. Ранее уехала его жена, а позднее – мать.  До этого, в  мае 1918-го, доктор Фрейд получил письмо из Одессы — пациент просил о новой встрече. Они увиделись в апреле следующего года. Фрейд подарил Сергею книгу о нем со своим автографом. В сентябре 1919-го начался новый курс лечения, который продлился до Пасхи 1920-го.
Благодаря случаю болезни Панкеева развивалась психоаналитическая теория и отрабатывалась техника психоаналитического лечения. Самый знаменитый случай среди болезней пяти своих известных пациентов Фрейд оценивал как «самое ценное среди всех открытий, которые благосклонная фортуна предоставила мне сделать. Подобное озарение выпадает на долю человека не более одного раза». Он настолько был благодарен Панкееву, что, вопреки своему обыкновению, не только не брал с последнего денег во время второго периода их аналитической работы, но напротив, сам снабжал пациента деньгами. Например — по воспоминаниям самого Панкеева  — «Нам нечем было бы платить за жилье, — если бы не профессор Фрейд. Ему иногда удавалось находить для нас с помощью пациентов-англичан английские книги для перевода».
Дальше, по некоторым сведеньям, Сергею Константиновичу удалось устроится служащим в страховую компанию. Он  пережил тяжёлые кризисы и болезни, самоубийство жены, войну, послевоенные тяготы и лишения. Большую часть жизни Серж Панкеев прожил в Вене, там и умер, в 1979 г. в возрасте 84 лет.

_____________________

Судьба у Васильевки была традиционной – национализация, совхоз, колхоз… Сведенья о бывшем имении Панкеева находим в архивном деле 1922 года, посвященном организации там совхоза. Дело на 14 листах раскрывает «Акт»[14]

«1922 года ноября 17 дня (еще пишут императорским документным стилем! — С.К.) Одесская уездная учетная 2-я комиссия в составе … произвела учет и обследование бывшего нетрудового хозяйства Панкеева при д. Васильевка. Вся земля бывш. нетр. хозяйства отдана под совхоз Губито, постройки заняты частью колонией, частью же незаможними крестьянами д. Васильевка. Все постройки, главным образом бывший барский дом, требуют кардинального ремонта…»

Это уже в 1922 году! Из материалов дела следует, что имение уже разграблено и пришло в запустение. Совхозу передано всего 315 десятин из них пахотной только 215, под виноградником — 12 десятин, но он «совершенно пропал». Лес, 44 десятины, вырублен в 1921 году. В описании бывшего великолепного фруктового сада (в том числе с теми самыми орехами на которых сидели те самые молчаливые волки и посылали Сергею определенные сигналы) перечислены 26 яблонь, 329 груш, 19 слив и 73 ореха (и ни одного волка) с характерной припиской — «ввиду отсутствия ухода в прошедшие годы половина насаждений погибла». Учтен и пруд в 10 десятин «вода стоячая … служил для водопоя» — видимо отдельный пруд для имевшейся в хозяйстве живности, а также колодец с питьевой водой.

В этом же документе дан перечень восьми хозяйственных построек с жилыми домами, сараями, оранжереей, и прочим, приложен примитивный план их расположения. Самое интересное это характеристика «бывшего барского дома» —

«фундамент каменный; стены — каменные; крыша — железная; пол — деревянный; высота фундамента — 4 аршина (2.84 м ); длина — 30 саженей (64 м!); ширина — 10 саженей (21 м); высота стен — 5 саженей (10.65 м). Год возведения постройки — 1854 … состояние постройки — необходим кардинальный ремонт».

На плане 1922 года: — 1 — б. усадьба; 2 — сарай, мастерские и конюшня; 3 — сарай и навес; 4- оранжерея; 5 -жилой дом; 6,7, — жилые дома; 8 — амбар и конюшни; 9 — свинарник

 

Все постройки каменные; жилой дом (№5) — 6х3 саж, высота стен —  полторы сажени, крыт железом, как и многие другие постройки, за исключением крытых черепицей №2 — мастерские и конюшни, жилого дома №6 и оранжереи, крытой почему-то соломой. А вот здание №3, («сарай и навес»), крыто сразу всем — и железом, и соломой и черепицей. При этом все здания подписаны как нуждающиеся в капитальном ремонте, а свинарник числится и вовсе разрушенным.

В описании, напомню, 1922 года, перечислены также 10 лошадей, видимо оставшихся с помещечьего хозяйства — тут тебе и «Васька», и «Машка» и «Федя» и «Сидор» и даже «Фрося». Но есть и — «Княгиня» — гнедая пяти лет. В описании отдельно тщательно расписаны гривы — у кого грива на лево, у кого на право, а у кого на обе стороны. Есть и стриженные. А есть — «Машка» и «Пчелка» — так у этих … на лбу звёзды…

Наложение плана 1922 года на фото со спутника, выполненное Анатолием Изотовым, — как мы видим, от многочисленных построек ничего не осталось.

 

Будучи там я не видел уже ни одной хозяйственной пристройки, ни яблонь, ни слив, ни одного ореха. Лес, о котором писал Сергей в своих воспоминаниях, тоже куда-то делся…. Ах да, его вырубили в 1921… Усадьба была целой и невредимой  до начала 90-х, когда это сменилось полным упадком, разграблением и разрушением. Теперь национальное достояние ждет, когда рухнут оставшиеся стены. Многого из того, что вы видите на этих моих фотографиях 2007 года уже тоже нет.

Дворец в Васильевке.

 

И в конце – об еще одной бродящей легенде — якобы в Васильевке снимался знаменитый фильм «Свадьба в Малиновке». Это не соответствует действительности. Прежде чем писать, что это было так, стоит посмотреть фильм и внимательно рассмотреть тот дворец, что в фильме снят, сравнить элементарно с Васильевским.

Я посмотрел. И чтобы раз и навсегда закрыть эту тему, выкладываю кадры из фильма, где хорошо виден «свадьбамалиновская» усадьба (на самом деле она в Полтавской области) и его полное отличие от Васильевской.

Свадьба в Малиновке

Свадьба в Малиновке

Свадьба в Малиновке

Зато в Васильевке точно снимали другой фильм «Я — сын трудового народа». — Пусть он не такой знаменитый и без Водяного, но зато на его кадрах запечатлена  усадьба в Васильевке едва ли не в своем первоначальном виде, во всяком случае, снаружи. Съемки проходили в 1983 году.

[slideshow_deploy id=’12113′]

Еще один кадр из этого фидьма, где можно разглядеть детали главного крыльца я приводил выше.

 

Ниже — что собой представляла Васильевка в советское время:

Васильевка  — село (Васильевский сельсовет находится в селе Каменке), расположено в 25 км от районного центра, в 9 км от железнодорожной станции Выгода, на автодороге Одесса — Кишинев. Дворов — 483, населения — 1539 человек. Сельсовету подчинены села Кагарлык, Каменка, Михайловка, Секретаровка и Червоная Горка.
На территории Василевки находится центральная усадьба зерно-молочного колхоза им. Кирова, за которым закреплено 4536 га сельскохозяйственных угодий, в т. ч. 4018 га пахотной земли, отделение райобъединения «Сельхозтехники». За трудовые успехи 107 жителей села награждены орденами и медалями СССР, среди них доярка Л. Г. Руденко — орденами Ленина и Октябрьской Революции.
Василевка — экспериментально-показательное село. Строительство здесь, согласно генеральному плану, рассчитано на три пятилетки — с 1971 по 1985 год. На эти цели запланировано израсходовать 13200 тыс. рублей.
В Васильевке есть средняя школа, где 28 учителей обучают 302 учащихся, два клуба с залами на 200 и 120 мест, две библиотеки с книжным фондом 12,6 тыс. экземпляров; амбулатория (7 медработников, в т. ч. 2 врача), ясли-сад на 140 мест, торговый центр.
Две партийные организации объединяют 65 коммунистов, четыре комсомольские — 69 членов ВЛКСМ. Первая партийная ячейка создана в 1920, комсомольская — в 1924 году.
Село возникло в 1854 году. Советская власть установлена в январе 1918 года.
В годы Великой Отечественной войны 569 жителей села сражались с врагом на фронтах, 287 из них награждены орденами и медалями СССР. 282 человека погибли в борьбе с врагом. В их честь в селе установлен памятный знак. В 1941 году, в начальный период обороны Одессы, возле села проходила линия фронта. Здесь сражался 31-й полк 25-й стрелковой им. В. И. Чапаева дивизии. В 1944 году в боях за освобождение села погибли 99 советских воинов. На их могиле в 1965 году сооружен памятник. У конторы колхоза установлен памятник С. М. Кирову.
На окраине села обнаружены стоянки эпохи мезолита (13—8 тысяч лет тому назад)*


 *»История городов и сел Украинской ССР», Том «Одесская область», стр. 316


  • [1] Історія міст і сіл Української РСР, Одеська область. К., 1969, с 357
  • [2] Сергей Аргатюк, Игорь Сапожников. Дворец в степи и его хозяин. Пiвденний Захiд. Одессика. Выпуск 23. с 157
  • [3] Путешествие маршала Мармона, Герцога Рагузского, в Венгрию, Трансильванию, Южную Росси … Том I, Москва, 1840 г. Стр. 139-140
  • [4] Список населения Херсонской губернии, 1859. С.Петербург, 1868 год
  • [5] Сергей Аргатюк, Игорь Сапожников. Дворец в степи и его хозяин. Пiвденний Захiд. Одессика. Выпуск 23. с 166
  • [6] Списки населенных мест Херсонской губернии по сведеньям на 1887 год. Херсон, 1888 год
  • [7] Олег Губарь. Нечто об Анне Панкеевой. Альманах Дерибасовская-Ришельевская, №57. Стр. 308
  • [8] Цитаты воспоминаний Сергея Панкеева приведены по книге Серея Лущика «Одесские реалии Человека-Волка», Оптимум, Одесса, 2017 и сборнику «Воспоминания Человека Волка. Человек-Волк и Зигмунд Фрейд».
  • [9] Гос Архив Херсонской области. коллекция карт и планов до 1917 года. Фонд № 302.
  • [10] Олег Губарь. Нечто об Анне Панкеевой. Альманах Дерибасовская-Ришельевская, №57. Стр. 311
  • [11] цитируется по статье «Памяти К.М. Панкеева» в газете «Одесский Листок» от 20-го июля 1908 года, подписанной «С-чий», и статье «Похороны К.М. Панкеева» в той же газете за 22-июля1908.
  • [12] П. Нилус. Несколько слов о творчестве Г.С. Головкова. Каталог. Одесса, 1911, с 9.
  • [13] Анна Искрова, Вольчье Логово, или Зимний в руинах».
  • [14] ГАОО р 47-3-105, Совхпз б. Панкеева. 1922 год, 15 листов
  •  15 ГАОО. – Ф. 37. – Оп. 3 а. – Д. 68. – Л. 58 об. – 59 – Преображенский собор, 1851 год